Бывает, прадедушка спросит у нее о чем-нибудь утром, а прабабушка только вечером отвечает.
– А-а-а, – закивала Ирина Константиновна. – Понятно. А прадедушку-то как зовут? Вы извините, конечно, тоже запамятовала.
– Пантелеймон Захарович, – не моргнув глазом проговорил «внучек».
– Пантелеймон Захарович? – удивилась соседка и посмотрела на мужа.
– Хорошее русское имя, – пожав плечами, ответил на взгляд жены Владислав Валентинович.
– Хорошее, – растерянно поддержала его писательница, мучительно пытаясь вспомнить, как звали прадедушку утром.
– Да, Пантелеймон Захарович, – вальяжно развалившись на диване, подтвердил Фуго. – Девяносто семь лет, люблю животных. Но только домашних, – уточнил он. – Жареную картошку и шахматы.
– И что же, все девяносто семь лет вы прожили в деревне? В этой, как его, в Больших Баклушах? – спросил гость.
– Да, – ответил тот. – Люблю, знаете ли, свою деревеньку. Выйдешь поутру на улицу, а там коровы, овцы, свиньи, собаки – видимо-невидимо. Так по деревне и шастают. А кругом пейзажи – хоть на улице ночуй. Благодать.
– Хорошо описываете, прямо по-писательски, – одобрил собеседник. – Мы, городские, не знаем этих прелестей. Дачники, одно слово. А тянет на землю.
– Вот меня тоже так на землю тянет, – вдруг вступила в разговор Даринда, забыв о том, что у нее в деревне Большие Баклуши двухэтажный дом. – Так хочется иметь хотя бы маленький клочок земли. И домик на ней – тоже ма-аленький такой, аккуратненький.
– А у вас же в Саратовской области есть и земля и дом, – опешил Владислав Валентинович и посмотрел на супругу.
– Есть, – спохватилась Даринда. – Но хочется еще.
– Понятно, хочется здесь, поближе к своим, – сочувственно сказал сосед и добавил: – Кстати, в соседней деревне пустует один домик. Если сходить в сельсовет и попросить, может быть, дадут. Ну, мы пойдем, а то поздно уже, – гость поднялся, и Ирина Константиновна тут же последовала его примеру.
– Очень приятно было с вами познакомиться, – сказала она. – Заходите к нам пить чай вместе с вашей внучкой, Светланой Борисовной.
– Обязательно, – пообещал «прадедушка» и тоже встал. – И вы заходите: в следующий раз расскажу, как мы с тетушкой Дариндой одомашнивали трубиранов. Это животное такое.
– Так у вас еще и тетушка жива? – удивилась Ирина Константиновна.
– Жива, – понимая, что проговорился, ответил мимикр. – Она там, в деревне осталась, за нашим стадом присматривает. Сто двадцать пять лет, самая старая жительница деревни. Глухая как пень, совершенно слепая и ничего не говорит. Но хозяйство содержит в порядке.
– И как же она справляется? Слепоглухонемая… – изумилась гостья.
– На ощупь.
Алеша уже давно делал знаки глазами и даже пытался перебить друга, но Фуго не обращал на его попытки никакого внимания.
– По стенке выйдет во двор, как свистнет, коровы со свиньями
