рассмотрим это предположение. Что, если я действительно знала об этом? Это означает, что я не останавливаюсь ни перед чем. Вы и вправду хотите затеять вражду со мной? Вы же мать, Лила. Как далеко вы способны зайти ради защиты своих детей?
– До самого ада, – отвечает она. – Но мы обе знаем, что лучший способ выиграть войну – не доводить до нее. Поэтому вы и должны уехать. Так ты сможешь защитить своих детей – убравшись с нашей территории.
– Я подумаю об этом, – говорю. – По правде сказать, Стиллхауз-Лейк – не самое хорошее место. Но не заблуждайтесь. Если мы уедем, то лишь потому, что хотим уехать. А не потому, что вы нас прогоняете.
– А это так важно? – интересуется Джаспер. – Итог-то все равно один.
– Это важно, – заявляю я, спокойно встретив его взгляд. – Вы знаете, что это важно.
Он кивает.
– Так когда же вы уедете, миссис Проктор?
– Не знаю. Через несколько месяцев. Сначала нам нужно найти новое место и продать этот дом…
– Так не пойдет, – прерывает меня Лила. – Нам нужно, чтобы вы уехали в течение месяца.
Я качаю головой.
– Этого не будет, миссис Бельден. Мы уедем на своих условиях. Если вообще решим уехать.
Джаспер обводит взглядом гостиную – жилье, которое мы так тщательно отремонтировали и украсили, сделав своим домом, – медленно кивает и делает длинный глоток кофе, потом со вздохом ставит чашку на стол.
– Хороший крепкий кофе, – говорит он. – И я надеялся, что ваш здравый смысл так же хорош и крепок. Но это оказалось не так, и тут ничего не поделать. Вы еще научитесь. А когда научитесь, вспомните: мы пытались быть вам добрыми соседями.
Лила кивает.
– Думаю, вам понравится мой рулет. Когда соберетесь отдать блюдо обратно, просто привезите его нам домой. Если нет, мы за ним вернемся.
Я понимаю, что это означает. Так или иначе, добром это не кончится.
Нет больше смысла притворяться вежливой.
Я иду в кухню, достаю мешок для мусора и вытряхиваю в него рулет. Потом включаю горячую воду, беру мыло и отмываю ее блюдо до сияющей чистоты. Вытираю его посудным полотенцем и иду обратно, чтобы отдать блюдо хозяйке.
– Ты хамка, – говорит она, принимая его. – Но все же спасибо тебе: это мое фамильное блюдо.
– А теперь вы можете уходить. Оба. Прочь. – Теперь я позволяю им увидеть это: сталь, лед и ярость, которые позволили мне пережить последние несколько лет. Боль, страх и непреходящее стремление защитить моих детей.
Бельдены моргают.
– Что ж, – произносит Лила, приподнимая брови. – Можете заезжать к нам в любое время, мисс Проктор. И прихватите с собой своего мужчину. Один из наших сыновей должен ему сломанную скулу и несколько выбитых зубов – еще с прошлого года. Он хочет расплатиться.
– Вам пора уходить, – говорю я. – Сейчас же.
Она
