уеду я от тебя, так и знай, – заявила я, встав для пущего эффекта. Потом присела, конечно, руку тетушкину взяла, погладила. – Ну куда же ты без меня, старая? – за что была удостоена злого взгляда.
– Воспитала на свою душу, надо было тебя лесным детям отдать, – я рассмеялась.
– Они бы меня тебе тут же и вернули. Что за обряд-то проводить будем?
– Купаться пойдем. Я лохань теплой воды нагрела уже, на заднем дворе стоит.
– Не замерзнем? – удивилась я.
– Нет, тем более, купаться-то тебе придется, – теперь ехидно улыбалась уже она. Ну ведьма, как есть ведьма.
– Мне-то зачем? Я чистая, – заявила она, вставая из-за стола.
– Ты, Сона, меньше вопросов задавай да иди раздеваться. Сказала «надо», значит, надо, – женщина поднялась и начала убирать посуду. Я долго дуться не стала и пошла в свою комнатку. Если уж Адэт что-то решила, значит, надо делать. А то ну их, ведьм, еще проклянёт.
Сняла грязный сарафан, рубаху длинную, панталоны, ботиночки свои изношенные и в чем мать родила пошла на задний двор. Места у нас глухие, деревенские не заходят. А, окромя их, бояться нам некого. Комары разве что покусают, паразиты, чешись потом всю ночь.
– Потом лечить меня будешь, – сказала я, спускаясь по лестнице.
– Ничего, не заболеешь, – Адэт высыпала из ступки цветы и перемешивала их в ванне. Над водой в прохладном воздухе клубился пар.
– Уж не сварить ли ты меня удумала? – спросила.
– Хотела бы съесть – давно бы съела. Ложись.
Вокруг царила прохлада, но, опустившись в горячую воду, я почувствовала, что она помогает легче переносить жар.
– Хорошо. И за что мне такие почести? – я окунулась и намочила свои короткие волосы.
– Сиди и молчи, мне слова надо произнести.
Тетка что-то шептала на своем ведьминском языке, слова мне были непонятны, да я и не особо вслушивалась. Руки она опустила в воду, от них шел приятный голубой свет. Я закрыла глаза, по телу разливалась приятная слабость.
– Ой, – вдруг вскрикнула я и коснулась рукой правой ключицы. Тетка смотрела в ту же сторону.
– Вот же святой Марун, – она даже отшатнулась, но потом приблизилась, убрала мою руку и застыла. Я молчала. – Одарили тебя боги, девочка моя, – улыбнулась по-доброму она, но после нахмурилась. – Или, наоборот, прокляли? – Я посмотрела на нее с испугом, поворачивать голову было страшно. – Да не бойся ты, что замолчала?
– А что там такое, Адэт? – прошептала. Тут же посмотрела на свою ключицу. По ней бледно-синим светом вился цветочный узор. Веточка и нераскрытые бутоны неизвестных мне цветов.
– Одиннадцать, значит, – молвила тетя.
– Чего одиннадцать? – все так же прошептала я.
– Бутонов, чего же еще? – улыбнулась она.
– И что это значит, тетя? Не томи ты, чего пугаешь?
– А то и значит, что ты, моя девочка, – легенда, старая сказка
