примерно за полчаса до рассвета, его разбудил Борх. Показал, подсвечивая факелом, где можно умыться чистой родниковой водой, накормил куском вяленой вигони на морском сухаре, после чего, став очень серьёзным, спросил:
– Пойдём смотреть на Амфисбену? На ту, которая – настоящая? Не раздумал за ночь?
Алекс, чувствуя рядом горячее дыханье Айники, приник глазами к узкой щели в пещерной стене.
Первые, ещё робкие и холодные лучи утреннего солнышка осветили южный склон безымянного вулкана. Болезненно-тощие спирали молочно-белого тумана загадочно клубились в многочисленных долинах и лощинах. Идеальную горную тишину нарушало только чуть слышное бульканье раскалённой вулканической лавы в котле кратера. То есть, в «кипящем глазе», выражаясь по-патагонски.
– Идут, – едва слышно прошептала Айника, и Алекс почувствовал, как учащённо забилось его сердце, а к горлу – неожиданно – подкатил колючий ледяной комок.
По пологому южному склону вулкана медленно и торжественно поднимались – испуганной молчаливой толпой – чайхи. Человек шестьдесят-семьдесят. Мужчины, женщины, дети, старики.
Впереди толпы, демонстрируя всему окружавшему её Миру бесконечно-гордую осанку, шла Эйри. Та самая высокая и костистая старуха, ослепительная красавица – в далёкой и беспечной молодости, ушедшей навсегда…
Не доходя до края кратера порядка ста пятидесяти метров, туземцы нерешительно остановились и, бестолково погалдев три-четыре минуты, замолчали, после чего дружно бухнулись на колени, раболепно воздев к небу сложенные вместе ладони. Эйри, низко поклонившись соплеменникам, развернулась и – короткими шажками – двинулась дальше…
Ощущалось, что каждые два-три пройденных метра давались ей ценой неимоверных усилий. Пожилая женщина постоянно пригибалась к земле и отворачивалась, старательно прикрывая лицо полой длинного плаща… Но, вот, когда до жерла вулкана оставалось пройти семь-восемь метров, её длинные седые волосы вспыхнули – словно отростки сухого белого мха, превращая индианку – за считанные секунды – в ярко-горевший факел.
Эйри, тем не менее, дошагала до заветной кромки кратера. Воздев вверх руки, объятые оранжево-малиновым пламенем, она что-то громко и протяжно прокричала в бездонное утреннее небо – без малейших следов горести, боли и обиды в голосе.
«Очень странно…», – заторможено подумал Алекс. – «Дон Франсиско уверял, что здесь мне будут подвластны все языки и наречия нашей древней планеты. Но эти слова – мне абсолютно непонятны и незнакомы…».
Раздался последний – величественный и гордый вскрик. Тело Эйри, со всех сторон охваченное пламенем, навсегда скрылось в кипящей огненной бездне…
После этого – на протяжении пятнадцати-двадцати минут – ровным счётом ничего не происходило: коленопреклонённые туземцы всё также истово молились своим жестокосердным Богам, вулкан всё также булькал – спокойно, размеренно и ненавязчиво…
– Что
