скачки будет негоден, разве что отдать холопам для работ в поле или забить на мясо для псов…
Он сделал первый круг, успокаивая и охаживая коня, когда сверху раздался визгливый крик:
– Ах ты, змея шелудивая!.. Явилси!.. А на кухне котлы не чищены… А у котлов дров не напасено! А свиньи не кормлены!
Прогремел дробный перестук каблуков, ключница носила сапоги по новгородской моде. Владимир успел увидеть перед собой лишь необъятные телеса разгневанной бабищи. Тут же сильная рука швырнула его оземь, спину ожгла резкая боль. Он услышал свист рассекаемого воздуха, поспешно зажмурился, оберегая глаза, закрыл лицо ладонями.
Он слышал, как треснула под плетью ветхая рубашонка. Жгучая боль полосовала тело. Он попробовал подняться, но сильный удар по голове бросил на землю. Сверху гремел крик разъяренной огромной женщины, в голове мутилось, он чувствовал тошноту.
Убьет, мелькнула тоскливая мысль. В полубессознательном состоянии он встал на четвереньки, вскрикнул от страшной боли в боку: острый носок сапога ударил по ребрам. Его отшвырнуло, он перекатился трижды, всякий раз хватая в пригоршни пыль и грязь, во рту стало солоно, он выплюнул кровь.
Гаснущим сознанием слышал и звонкий детский смех – счастливый и беззаботный. Через перила свесились и с удовольствием наблюдали две белокурые головки. Один княжич крикнул со смехом:
– Прайда, попелюшник уползает!
– Как ящерица, – добавил другой.
– С перебитой спиной!
Он в самом деле пытался ползти, но свистящие удары плетью сбивали с ног. Лохмотья рубашки опустились на землю. Он наступал на них локтями и коленями, падал лицом в залитую его кровью грязь, вызывая неудержимый смех там наверху:
– Прайда, у запечника штанишки целы!
– Прайда, а ты сможешь…
Внезапно удары прекратились. Владимир лежал вниз лицом, распластавшись как раздавленная колесом лягушка. Изо рта текла тонкая струйка алой крови. Исхлестанное тело жгло, на спину со злым гудением падали большие мухи, оводы, слепни. Он чувствовал, как жадно лижут сукровицу, вонзают жало прямо в свежее мясо на спине…
Визгливый голос Прайданы иногда прерывался густым мужским баском. Постепенно Владимир услышал своего заступника:
– Негоже тебе, негоже… Малец еще! Да и кто тебе так котлы почистит, посуду уберет?
– Не лезь!.. Хоть ты и боярин, но здесь распоряжаюсь я, княжья ключница! Мне все хозяйское добро доверено!
– Дура ты, – отозвался мужской голос беззлобно. – Ты ж почти убила ребенка в злобе своей ненасытной!.. А другие челядины ленивы.
Владимир ощутил, как острый носок сапога снова пнул его в бок, но уже не с такой силой. Ключница прорычала, как зверь:
– Не издохнет. У него, как у кошки, девять жизней.
Однако в ее голосе не было уверенности. Холодная тень сошла с его окровавленной спины, шаги удалились. Краем глаза он увидел человека, который вступился.
