тебе по дороге.
С корабля добровольные помощники таскали сундуки, ларцы, мешки, тюки дорогой ткани. Волчий Хвост остался руководить, Добрыня ушел со Сфенелом. Владимир отнес на берег тюк с паволокой, как вдруг его схватила за плечо грубая рука.
– Ты чего меня толкнул?
Перед ним стоял Варяжко, отрок самого Святослава, друг Ярополка, сына великого князя. Он был не простым другом княжича, а закадычным, что означало друга задушевного, ибо у русов бессмертная душа живет за кадыком, и от них к славянам уже начали переходить слова «схватить за душу» или «задушить», когда хватали за горло. А Варяжко был русичем, сыном настоящего руса и славянки из племени вятичей. Он был на полголовы выше Владимира, шире в плечах и тяжелее.
– Я нечаянно, – сказал Владимир, он дышал тяжело, тюк едва не переломил его надвое.
– За нечаянно бьют отчаянно! – захохотал Варяжко.
Его кулак без размаха ударил в лицо. Боль ожгла губы, он ощутил во рту соленое. Не успел сжать кулаки, как Варяжко со смехом ударил сбоку в голову.
Земля и небо поменялись трижды местами. Он приподнялся на дрожащих руках, увидел приближающийся конец сапога. Откатился, вскочил на ноги, но снова кулак с ленивой небрежностью ударил по губам.
– Ну, – голос Варяжко был злой и насмешливый, – мне рассказывали, что ты прямо герой! Упражняешься с мечом, на конях скачешь… Покажи, на что ты годен!
Он стоял перед ним уверенный и насмешливый. Кулаки сжал, но не нападал, давал время прийти в себя. На них оглядывались, двое-трое даже остановились посмотреть на драку подростков. Другие шли мимо: драки – дело привычное, а корабли из Царьграда всегда праздник.
Владимир стиснул кулаки и бросился на обидчика. Напасть на русича – преступление, но тот сам вызвал его на драку. Значит, дозволено. И он в злости и жажде размазать врага по земле все же вспомнил то, чему учили его Сувор и Добрыня.
Варяжко пропустил два сильных удара в лицо, едва удержался на ногах. Глаза его расширились от удивления. Он умело уклонился, выбросил сам кулак навстречу. Владимир ощутил удар так, как будто в него попала глыба из баллисты. Преодолевая боль, он умело закрывался локтями, подныривал, доставал кулаками противника, но пальцы всякий раз натыкались тоже в искусно поставленную защиту из рук, локтей, предплечий, а кулаки Варяжко все же прорывали его защиту, били больно.
Разбитые губы кровоточили, затем кровь потекла из разбитой брови, заливала глаз. Он торопливо смахивал ее, стараясь увернуться от жестоких кулаков. Услышал чей-то предостерегающий голос:
– Эй, отроки!.. Драка-то небось до первой крови?
И голос ненавистного Варяжко:
– Нет!
– А как же?
– Пока один стоит на ногах!
Владимир из последних сил бросился на врага. Он видел торжествующую ухмылку. Румяное лицо Варяжко оставалось целым, только на костяшках пальцев появились ссадины. Он почти не запыхался, теснил умело. Владимир обреченно понял, что Варяжко
