осударства – и это справедливо. А я даже отличницей в школе не была.
Но унывала я не по этой причине. Наверное, врачом или учителем я хотела стать только потому, что ими мечтали стать все мои друзья. Отношение общества к таким профессиям было даже значимее, чем получаемые ими блага – а это устанавливает в сознании ребенка приоритеты. Отец мой работал в теплицах и очень хотел, чтобы это дело стало семейным. Мать шила одежду, причем настолько хорошо, что имя ее было известно на все шесть зон. Она с детства обучала меня своему ремеслу, и у меня неплохо выходило, но душевного упоения не приносило. Даже теплицы привлекали меня больше. Или выращивание лысей – зверьков, традиционно составляющих основу нашего питания. Так и пройдет вся жизнь – в бесконечном откармливании лысей для убоя.
Я перебирала в уме все возможные занятия, но сердце замирало только от одного слова: охота. Конечно, мальчишек тренировали с детства, потому что в случае нападения каждый из них возьмет в руки оружие. И в охотники принимали только мальчиков: они физически выносливее, что повышает их шанс вернуться. В кластере охотников зашкаливал уровень смертности, но мне казалось, это то самое, ради чего можно и умереть. Они – единственные, кто выходил на поверхность. И иногда после их возвращения Государство передавало ученым или новые растения, которые те пытались адаптировать к нашим условиям, или ресурсы для медицинских лабораторий, или новые книги для библиотеки.
Думала я и о будущей семье, понимая, что вхожу в тот возраст, когда пора обзаводиться девушкой. Но с этим никак не клеилось. У меня даже друг детства, Закари, вызывал больше эмоций, чем девушки. Вызывал, пока не рассказал мне об «этом». Уж не знаю, где он выяснил подробности – а может, и подглядел за собственными родителями, но меня чуть не стошнило от представляемой картины. Делать «это» с подругой – не стыдно и не противно, я просто не готова пока на этот шаг. А вот с человеком другого пола – ужас. Родители у Закари были именно такой семьей – его мать и отец до сих пор живут вместе, возможно, даже и «этим» занимаются, оттого-то он и растет таким извращенцем. Конечно, люди в сообществе понимают, что и такие пары имеют право на существование, ведь природу не изменишь, но провожают их взглядами с сочувствием или даже усмешкой.
Семья нужна каждому человеку, поэтому все рано или поздно вступают в пары. Совсем необязательно строить отношения только на «этом», многие живут просто как партнеры, оставляя в стороне животные инстинкты – нам об этом часто рассказывали в школе. И такие семьи оказываются самыми крепкими. Понятное дело, крайне желательно, чтобы твой партнер был одного с тобой пола – тогда возникает гораздо меньше проблем со взаимопониманием. Молодые иногда экспериментируют в жажде испробовать все, но с возрастом это у большинства проходит, хоть и не всегда. Я старалась относиться к родителям Закари без отвращения, потому что знала их достаточно хорошо – они замечательные люди, просто немного странные. Нестандартная семья, которой каким-то образом удалось не распасться. Мои родители тоже когда-то были такой парой, в результате чего я и появилась, но быстро одумались и разбежались. Отец создал семью со своим старым другом, а мамина подруга два года назад умерла, поэтому сейчас мама одинока. Теперь я жила с отцом, так как не принято оставлять детей в неполноценных семьях.
В любом случае, нестандартные семьи и те молодые, которых по глупости тянуло на эксперименты, обеспечивали прирост рождаемости. Население всех шести зон сейчас колебалось вокруг отметки в десять тысяч человек – это хорошая цифра. Как объясняли нам в школе, после пятнадцати тысяч резко возрастает риск нехватки ресурсов, а после семнадцати Государство запускает программу по сокращению населения. Последнее сокращение было еще в детстве моего деда – и он рассказывал страшные вещи: Государство было вынуждено убивать калек и больных. Естественно, что каждый понимал необходимость такой меры: мы не можем создать достаточно продуктов, чтобы прокормить неограниченное количество людей, поэтому пришлось пожертвовать частью во благо всех остальных. Ни у кого и сомнений не возникло в справедливости такого решения… И все равно, когда под репрессию попадает твой друг или родственник – это больно. А еще больнее думать о том, что виноват не тот инвалид, который попал в программу, а какая-нибудь тупая сука, забеременевшая от своего одноклассника! Так что справедливость тут под большим сомнением, хоть об этом никто открыто и не говорит, чтобы не теребить старые раны. А вот при десяти тысячах сообщество может позаботиться о каждом – даже о бывшем охотнике, который потерял ногу или сломал позвоночник. Мы лечим больных и раненых, мы помним все заслуги наших ветеранов, мы уважаем стариков. Наше сообщество справедливо и милосердно… пока население остается в разумных пределах.
Когда-то врачи занимались не лечением болезней, а пытались создать противозачаточные средства – потому что незачем лечить больных, когда все на грани вымирания от голода. Но Отец, как всегда, оказался мудрее людей – все больше и больше женщин под воздействием радиации становятся бесплодными. Тесты нам проводят несколько раз с момента вступления в фертильный возраст. Из моего класса высокий риск выявлен только у трех девочек,
