и серебро. А пацан удрал с Рене Хватом в крипту, – она спросила, – про крипты хоть слышал?
Я кивнул.
– Только он там не сгинул, вернулся и как-то поджёг бордель. Стоял рядом во время пожара, проститутки выпрыгивали, а он с настоящим орком их ловили. Мужиков не ловили, а босса отделения Гарри орк поймал и обратно в огонь забросил.
– Ужас! – только и смог я сказать.
– Вот же моя статья про это в местной малотиражке! – она подала мне бумагу, свёрнутую в трубочку, добавила горделиво, – на первой странице!
Я развернул газетку. На первой странице красовалась большая подвижная фотография. Публичный дом, объятый пламенем, Гронг с голой девушкой на руках, девица дрыгает ножками. А вместо моего изображения черное пятно.
– Странная какая-то фотография, – заметил я, – заретушировали того парня?
– В том месте гномья плёнка засветилась, – поведала она таинственным шёпотом, – это же порождение Тьмы или мощный адепт!
– Да ты что! – воскликнул я.
– Только в посёлке никто не понял, даже редактор этого листка, – сказала она с лёгким презрением, – самое интересное дальше. Тот юный убивец прибежал ко мне! Гарри сгорел, но заказ не отменяли, узнали как-то, что тот пацан с орком и самим Рене Хватом купили билеты на этот пароход! Убийцы тоже купили билеты, ну и я взяла по студенческой квоте – всё равно практика закончилась. Того парня они в лицо не знают, только вычислили каюту, вот сегодняшней ночью мой воздыхатель должен был его грохнуть и сфотографировать труп, а за фотки я ему обещала э… немного благосклонности.
– Как ты интересно живёшь! – восхитился я.
– Да что там интересного! – тяжко вздохнула Кэрри, – не пришёл он на встречу, сам назначил здесь спозаранку. Идиот. Скорей всего уже дохлый.
– Да ну, – сказал я, – может, просто за борт упал, выплывет.
– Я ж тебе повторяю – порождение Тьмы или адепт! А я даже номера его каюты не знаю, – она готова была заплакать, – ладно, тебе это, наверное, неинтересно. Может, кофе спросим?
Я заложил в рот два пальца и свистнул, через минуту к нам направился официант с подносом. Поставил перед нами чашки, кофейник, кувшинчик со сливками, сахарницу и вазу с пирожными. Налил нам кофе, спросил, преданно на меня глядя:
– Желаете что-нибудь ещё?
Я с благодушной улыбкой подал ему монетку, – благодарю, любезный, всё замечательно.
– И вы, сударь, благодарствуйте-с, – пропел парень с полупоклоном, шустро убрал грязную посуду с остатками завтрака и торжественно удалился.
Сволочь, конечно, но ведь профессионал! Моё «чаевых не будет» принял как вызов и достойно меня опроверг. Это вызывает уважение.
– У тебя серебра, что ли, полные карманы? – угрюмо спросила Кэрри.
Она добавила себе сливок в кофе, цапнула пальчиками бисквитик с кремом. Очаровательные манеры у студенток и журналисток! Хотя у кого ей было набраться этикету? У Шаша или Гарри, гори он в аду, которого не существует!
Я
