ачалось и сколько времени уже длится. В голове пульсировала одна-единственная мысль: «Как только выберусь отсюда, я удавлю эту тварь собственными руками!» Жгучая ненависть заполнила меня до краёв, и только благодаря этому во мне сохранились остатки сознания. Боль давала мне цель. Я должен выжить, чтобы размозжить голову Майру!..
– Эй! Проснись, Гайнор! Слышишь?
Я разлепил веки. Да, это был сон! Господи, это был сон!!
Когтистая лапа страха разжалась и выпустила мое безумное сердце на свободу. Я тут же всё вспомнил. Мы уже не в Ардо!
– Ты опять кричал во сне, – пожаловалась Мезра, уютней сворачиваясь в клубочек у меня под боком.
– Прости.
Маленькое тёплое тельце моей подруги прижалось ко мне плотней. Мы устроились на выброшенных кем-то недавно вполне хороших, но старых вещах в пустой квартире пятиэтажного дома, оставленного под снос. Из соседей здесь только крысы. Зато не так холодно, как снаружи. Впрочем, после того что мы пережили, наша жизнь сегодня – предел мечтаний.
Я смотрел, как спит Мезра, думая, что она – единственное существо на всём свете, кому небезразлична моя судьба. Даже если это потому только, что мы волей-неволей оказались связаны в этой ситуации, всё равно – именно она спасла меня.
Я старался не заснуть, чтобы вновь не погрузиться в пучину мучительных кошмаров. По сравнению с этим все наши насущные проблемы кажутся ерундой. Так и просидел до рассвета, прижимая Мезру, оберегая её сон.
Вскоре она открыла глаза и изогнулась, как кошка, с наслаждением растягивая мышцы. И я поймал себя на том, что любуюсь её красивым телом как-то совсем не по-братски. Впрочем, мы никогда и не были родственниками.
– Ты не спал, – сокрушённо констатировала она, придирчиво вглядываясь в моё помятое, заросшее черной щетиной лицо.
– Нет. Хотел, чтобы ты выспалась.
– Ладно.
Она выбралась из-под аккуратно заштопанного чьей-то заботливой рукой пальто и ещё раз потянулась. Тоненькая, изящная, светловолосая… Как она не похожа на других детей Майра! Неудивительно, что он собирался избавиться от неё.
– Ты чего? – улыбнулась Мезра.
– Ничего.
– У тебя такое лицо кровожадное, что мне страшно.
Мне так нравится эта светлая бесхитростная улыбка.
– Вспомнил папашу твоего.
– Ты можешь хотя бы на минуту забыть о нём? Всё! Мы выбрались! Мы на Серой Частоте.
– Не будь так наивна. Твой отец – гдун, он не оставит нас в покое. Мы должны ещё раз переместиться.
Она присела рядом на корточки и внимательно посмотрела на меня. От её взгляда внутри становилось тепло и приятно.
– У меня нет силы. И ты это знаешь.
– Знаю. Но мы найдём способ. Здесь оставаться нельзя. Он нас найдёт.
– Мне кажется, ты просто пессимист.
Она расстроилась. Я читал это в повороте головы, в движении плеч. Это больно – расстраивать её. Но не могу же я врать?
– Слушай, ты голодная. Поешь.
Я с готовностью потянулся к ней. Да, я бы отдал ей всю свою раду, сколько есть, если бы понадобилось.
– Нет, – качнула она головой и встала. – Я не хочу.
– Почему? Я же вижу, тебе нужно.
– Я сказала: нет!
Ей даже эта строгость идёт, делает лицо более взрослым, отточенным.
– Ты боишься? Зря. Твой отец много месяцев пытался лишить меня всей рады, и у него не получилось. Так что…
– Я не стану рисковать твоим здоровьем в чужом для нас мире, где непонятно, как…
– Ерунда! Ничего со мной не случится, и потом… Я готов рискнуть.
– А я нет! Закрыли тему.
И она начала собирать наши небогатые пожитки, не в силах справиться с негодованием.
Я смотрел сквозь уцелевшее стекло, поросшее морозными узорами, на засыпанный свежим снегом двор. Полусгнивший забор и заброшенная детская площадка выглядели мрачно. Но на душе было хорошо, несмотря на безысходность нашего положения. Наверно, от того, что впервые за всё время рядом есть кто-то… Близкий.
Но Мезре с каждым днём становится хуже. Ей нужна рада, а все наши попытки кормиться от воплощённых ни к чему не привели. Энергия воплощённых слишком плотная и не усваивается напрямую, как в Ардо. Я голову сломал. Между тем смотреть, как она угасает, невыносимо.
