Наконец-то меня в вашей шайке не будет.
– Лучше, – согласился уверенно.
– Вот и отвали от меня!
– Не отвалю!
– Ты конченый… с заболеванием неизлечимым, – покрутила у виска.
– Да пошла ты… – рявкнул и приотстал, но в следующий миг опять рядом шел: – Идиотка малолетняя.
– Какая есть! – огрызнулась и перебежала на другую сторону улицы. Теперь нас разделяла проезжая часть.
Вот и отлично! Может отстанет. Было бы хорошо. Пусть катится к дружку! И что прицепился? Поржать? Издеваться надо мной? Наверное, выискивал слова по ядовитей…
– Эй, малышка, – хмельное протягивание чуть напугало. Я вздрогнула от неожиданности – так задумалась, что не заметила, как едва не воткнулась в парней возле остановки.
Глеб/Зверь
Не понимаю, какого чёрта за девчонкой иду. Ночь последняя на свободе, а потом два года впрягаться, отдавая честь Родине! Только у Родины этой ни чести, ни обязанностей… зато мы, граждане, ей по гроб жизни должны!
Армия!
Хотя может, это лучше тюрьмы, но все одно – что воля, что неволя!
По сути, за Новика вступился. Ильюха последнее время забывался. Загуливал… Разборки затевал, а расхлебывать мне приходилось. Друган – да. Братан – да! Если дело гореть будет – в огонь готов за Новика броситься, но не на пустом же месте проблемы собирать?! И так много накуролесили.
Тачана на место поставили. Коршун спокойно будет дела свои мутить. Гариссян на территорию тоже больше не лез… И это всё благодаря мне! На любые важные стрелки теперь мою банду вызывали.
Вызывали…
Пока резня нелепая не случилась.
Станиславыч, батя Ильи, ведь четко сказал, залечь. Нет, нужно было Новику фуру с палеными телеками проверить. Проверил, чтоб его. Точку крышевал конкурент Ильюхиного бати. В итоге, едва ноги унесли, другие-то там так и остались валяться.
А потом разборки, шум… Поэтому теперь всё так хреново.
Нет, могли решить по-другому, по-своему, но дело оказалось громким. В итоге мы встряли – либо тюрьма, либо армия!
А теперь Новик ещё спалился с другой. Настя с чего-то вдруг взбеленилась? Можно подумать реально святой наивностью жила и верила, что Ильюха только возле неё дышал и своего дружка расчехлял.
На том гаденько стало. В душе особенно. Не хотелось думать об этих отношениях. И вообще плевать на Настю. Плевать…
Тогда ЗАЧЕМ ШЁЛ ЗА НЕЙ?
Пёр бараном, словно на шею хомут накинула, и теперь я был к ней привязан. Шли, нет-нет, да и переругивались. А я никак не находил здравого оправдания, почему не отстану от этой стервозной девицы!
– Куда?.. – из дум вырвала пьяная фразочка какого-то торчка.
– Твою мать, – я устало запнулся. По другую сторону дороги, на тротуаре, где Стася шла, парни были. Трое. Пьяные. Борзые. Храбрые.
Вот
