ый бутербродик. Это летающая тарелка. Скажите и сьешьте сыр. Это ваша книга!
Посвящаю тебе, дорогой читатель.
Инверсии
Тарелка
Один человек очень хотел завести тарелку. Гулять с ней, кормить, воспитывать, может быть, даже натренировать для выставок.
Но ему говорили – тебе ещё рано. Разобьёшь. Нельзя тебе заводить тарелку.
А потом он вырос, и как только вырос, то сразу пошёл в тарелочный магазин и выбрал там тарелку на свой вкус. И стал с ней гулять, кормить, воспитывать, даже натренировал для выставок. Тарелка, бывало, позвякивала при виде человека, а вечерами устраивалась у него на коленях.
А ещё через несколько лет человек состарился и ссохся, неосознанно снизив свой вес в два раза. И тогда он сел на тарелку, и они улетели далеко, счастливо посмеиваясь и попадая в объективы зевак.
Рыба
Вот жил человек, и был он совсем один, хотя пора уже было жениться и заводить детей.
Ему и так было нормально, но всё-таки не очень.
Тогда он завёл себе рыбу. Купил большой аквариум-шар и запустил рыбу в прозрачную воду.
Рыба виляла хвостом, почти как собака, и молчала, как черепашка, а человек смотрел, как она виляет и молчит, и ещё искрится при этом.
Она очень искрилась, потому что стояло лето, и солнышко светило почти как в калифорнии.
Человек ничего не делал, только знай себе смотрел на свою рыбу.
Проснётся утром – и смотрит, ест – смотрит, компьютер включит – и то краем глаза нет-нет да и поглядит.
И так пока не придёт пора ложиться спать.
А сны ему снились тоже не абы какие, всё больше море. Или река.
Так прошёл год.
Рыба заметно выросла, и человеку пришлось прикупить аквариум побольше, уже не круглый, а такой, знаете, как ванна.
Может быть, сказывался сырой климат, но вскоре человек заметил, как его кожа сереет и становится больше похожей на чешую, он переборол себя и купил крем из серии люкс.
Он смотрел на свою уже такую большую и добрую рыбу и мазался кремом серии люкс, мысли его были далеко даже от своей кожи и других проблем, ему было не одиноко, только не хватало разговоров, и он разговаривал с рыбой.
Рыба не отвечала, только хлопала веками, и человеку надоело всё время одному говорить, и мазаться кремом из серии люкс надоело, а чешуек было всё больше и они были всё мельче размером, зато очень красиво искрились.
Стояло лето, и было почти как в калифорнии.
Человек больше не выходил из дому, а весь обратился в созерцание красоты своей рыбы, с которой ему не было одиноко.
Он хотел сказать ей – смотри, сегодня как за окном светло, и блики на воде, а знаешь, как сейчас прогревается море, как быстро и прохладно текут реки.
Но не говорил, не хотел, убеждал себя – да она и так это знает, рыбы всё знают.
В один из дней он вдруг стал задыхаться.
Он хотел позвать на помощь, но только ловил ртом острый воздух, беспомощно виляя искрящимся хвостом и маленьким телом, и только глаза говорили – в сон, в сон, в воду, куда-нибудь.
Тогда рыба выпростала из своего аквариума ногу, потом вторую ногу и обе руки.
Она потянулась и потёрла подбородок – ничего себе выросла борода! – она ступила на пол и с кожи стекали целые лужи.
Рыба взяла человека в ладони, и человек благодарно затрепетал, кажется, никогда ещё так сильно не бился пульс.
А через миг или два мига он ощутил прозрачную воду вокруг себя и в себе тоже, и глубоко вдохнул, и поплыл.
Рыба улыбалась, а потом посмотрела на него пристально и сказала:
– Смотри, как сегодня солнечно.
Лампа
Одна лампа поставила на стол человека и сказала: свети.
– Я ж не звезда тебе, светить! – заупрямился человек.
Но лампа молчала и смотрела на него в сдержанном нетерпении, на улице было уже довольно темно.
Деваться со стола некуда, и человеку ничего не оставалось, как поднатужиться и выдавить из себя хотя бы слабенький луч или точечку, пусть даже осветить лежащую перед ним скрепку. Он зажмуривался, задерживал дыхание, тёр ладони, вертелся на месте и дул перед собой, но ничего не происходило. Он издавал мелодичные звуки, по щекам лились напряженные
