всегда был чужаком. И подтверждал это ежедневно.
Однажды, в возрасте шести лет, он явился домой и, стоя на пороге, продекламировал наизусть «Геду об Эррихпе Древнем», только что услышанную в порту в исполнении слепого певца. Лагха запомнил «Геду» с первого раза и без купюр. Запомнил на харренском языке, который слышал первый раз в жизни.
В другой раз двенадцатилетний Лагха объяснил матери смысл и значение увиденного ею ночью сна.
«Ты хочешь, чтобы отец поскорее умер. Потому что тогда ты смогла бы продать этот дом, вырученные деньги пустить на приданое сестрам и выдать их замуж. Потом ты могла бы отдать братьев в солдаты и уйти жить к своей семье».
Мать невольно покраснела и отвесила Лагхе тяжелую оплеуху. Такие толкования ее сновидений Стимне не нравились.
Однажды Лагха сказал, что старший брат никогда не вернется из путешествия в столицу. Так оно и случилось – спустя шесть месяцев семья окс Ханна получила известие о его смерти. Кажется, он сгорел от чахотки.
Домашние относились настороженно к необыкновенно красивому Лагхе Коаларе. Звали его тогда, правда, совсем не так.
Дайл окс Ханна или просто Дайл. Именно под этим именем знал Лагху Коалару Багряный Порт.
Когда некрасивый сероглазый человек, представившийся господином Кафайралаком, уселся в плетеное кресло на веранде дома семейства окс Ханна и предложил купить у них Дайла, родители вздохнули с облегчением, в истинных причинах которого они боялись сознаваться даже самим себе.
– Сколько? – спросил отец.
– Так мало? – спросила мать.
– Что вы будете с ним делать? – спросил отец.
– Вы же не будете обращаться с ним дурно? – спросила мать.
Триста монет серебром. Это очень много. Человек, пусть даже такой смышленый и миловидный, как Лагха, стоит гораздо меньше.
Но господин Кафайралак не мелочился. Правда, он поставил перед семейством одно условие – они не станут болтать, когда и кому продали мальчика. И, главное, никогда ни за что не станут искать его. «Ну уж это как пить дать – не станем!» – странновато усмехнулся Саин окс Ханна.
– Мы подумаем. Ответим завтра в полдень, – подытожила Стимна, нервно теребя седую косу.
Господин Кафайралак, в чьем облике определенно присутствовало что-то рыбье, лишь вежливо улыбнулся. Дескать, подумайте-подумайте. Сомнений в том, что они согласятся, у него, похоже, не было.
Не было их и у Лагхи, следившего за ходом переговоров через чердачное оконце.
Несмотря на туман неизвестности, застивший его будущее, он был скорее обрадован, чем опечален.
«Когда за тебя дают аж целых триста серебром – это большая честь. За отца вон и десяти не дали бы!» – вот о чем думал будущий гнорр в день, когда река его жизни была повернута вспять эверонотом Ибаларом, сыном Бадалара.
Полдень считается на Юге добрым часом. Выгодным для сделок, удачным для п
