что эту тему обсуждать не стоит, иначе придётся рассказывать и о снах. А вот этим Кира пока не готова была делиться ни с кем, кроме Егора.
– Не ожидала от тебя такого кидалова,– вскинулась Мариша,– я, между прочим, пригласила Артёма, и он обещал привести своего друга. Что я там буду делать с двумя мужиками? Ну, давай, попроси няню перенести свои дела на завтра. Кир, тебе же просто доктор прописал проветриться в мужской компании. А вдруг Артёмов друг – это твоя половинка? А ты такой шанс упустишь.
После Кириного скоропостижного развода, случившегося полгода назад, Мариша добровольно взвалила на свои хрупкие плечики заботу о подруге. Поступок Семёна возмутил её до глубины души, и она задалась целью найти Кире достойную замену её бывшего. Это был далеко не первый случай, когда коварная сводница втихаря приглашала на их совместные тусовки какого-нибудь знакомого мужчину в надежде, что Кира переключится с бракоразводных рефлексий на новый объект. Но всё было тщетно, подруга упорно не желала выздоравливать, мысль о том, чтобы завести новый роман, вызывала у неё отвращение.
И дело тут было не столько в перенесённом стрессе, сколько в том неоспоримом факте, что Кира всё ещё любила своего бывшего мужа. Нет, она не приняла и не простила его внезапного ухода, для этого, наверное, прошло слишком мало времени. Обида, как стая мерзких мышей, продолжала подгрызать её любовь к когда-то самому дорогому человеку. И всё же этот жалкий огрызок былых чувств пока оставался той спасительной соломинкой, что держала её на плаву и не давала скатиться в откровенную ненависть к условно сильной половине человечества. И ещё были сны, живые сны.
Егор предложил Кире заняться практиками осознанных сновидений, когда её беременность уже стала видна невооружённым глазом, и занятия йогой, по мнению тренера, сделались небезопасными для будущей мамочки. Никаких особых ожиданий от этих практик у Киры не было, впрочем, у Егора, похоже, тоже. Ему просто хотелось сохранить старательную и увлечённую ученицу. Вот он и придумал для неё альтернативное, не слишком напряжное занятие. Но это занятие неожиданно принесло плоды. Первый живой сон приснился Кире, когда Тиночке едва исполнилось три годика. До этого тоже было несколько сновидений, в которых ей удавалось осознать себя спящей. Но те сновидения были сумбурными, какими-то невнятными, да и сохранять осознанность во сне Кире удавалось считанные минуты.
Живые сны были совсем другими, в них всё было настоящее, и Кира в них тоже была самой что ни на есть настоящей, то есть собой. Первый живой сон перенёс сновидицу в тот самый приморский городок, что снился ей прошлой ночью. В Москве тогда была середина ноября, мокрый снег вперемешку с дождём сыпал из хмурых свинцовых туч, наводя депрессивные мысли о тщете всего земного. А во сне плескалось тёплое ласковое море, и влажный, пахнущий солью ветер раздувал лёгкое платье, словно парус. Кира с восторгом скинула туфли и пошла вдоль кромки прибоя, позволяя ласковым волнам лизать свои ступни. Потом
