тот шнур, который можно выдернуть из розетки, чтобы прекратить грохот и тряску.
Жуликоватая девица с бегающими глазами. «Я из страховой компании». Пуговка расстегнута…
Дядя Георг, с волосатыми руками… Твоя семья за тебя! Главное – не думай!
С лимонником. Трижды в день. Трижды. В. День. Три. Жды.
Висят стеклянные кубики… И красные шарики…
Вытрясем! Трясем-трясем-трясем!
Всё трещит по швам…
Лопается…
Грохо.
Че.
Т.
Он кричит, схватившись за голову, ощущая, как набирает обороты проклятая камнедробилка. Влетают в палату белые пятна, фыр-фыр-фыркает инъектор и в обезумевший барабан втыкается клин, все камни повисают в воздухе, Анастасу остается только пронырнуть в небытие за то время, пока они не обрушатся вниз. И он успевает, как и всегда.
Маленькая комната с мягкими стенами. Зализанные углы, ничего острого, тревожного, раздражающего. Наверное, в психушке такие комнаты. Анастас сидел в удобном кресле, за его спиной стояла медицинская сестра, а перед ним прохаживался Николай Эрикович, его лечащий врач.
– Это базовый тест. Нулевой уровень сложности. Такие мы проводим с детьми, – сказал Николай Эрикович.
– Я понял, – кивнул Анастас.
Николай Эрикович махнул рукой медсестре, лицо его дернулось – отправил ей невидимый Анастасу толчок. Она прижала инъектор к предплечью Анастаса и нажала на кнопку. Транквилизатор. Афризипам, вероятно. На его голову опустился легкий шлем. Анастас не видел его со стороны, но прекрасно знал, как этот шлем выглядит – ажурная белая полусфера с пучком светящихся световодов на макушке.
– Как ты помнишь, мы угнетаем работу TALCH у тебя в мозгу. После травмы твой TALCH работает неправильно, вызывает головные боли, спутанность сознания и синкопальные состояния. Сейчас тебе ввели транквилизатор, который разбудит твой TALCH. Эта комната экранирована от нейта, здесь развернута наша базовая сеть…
– Николай Эрикович, я всё понимаю, – перебил его Анастас. – Я же ваш коллега, без десяти минут.
Николай Эрикович посмотрел на него и покивал головой. Он нравился Анастасу, сдержанный и не бросающийся ни в цинизм, ни в сюсюканье.
– Как мой будущий коллега, ты понимаешь, что мне нужно отработать протокол?
– Да, больше не перебиваю, – нервно улыбнулся Анастас.
– Напомню, что TALCH – это трансмиттер, вживленный в мозг через две недели после твоего рождения. Вживление реализовано в виде нескольких инъекций нанорепликаторов, которые, двигаясь по кровеносным сосудам и преодолев гематоэнцефалический барьер, проникли в мозг. Я не буду вдаваться в подробности самосборки TALCH, тебе достаточно понимать: трансмиттер состоит на семьдесят процентов из твоих клеток и на тридцать процентов из тончайших нанорепликационных нитей. У нас нет возможности разобрать испортившийся
