реальной заменой семьи.
– Но ты справляешься? – спрашивает он.
Между нами повисают невысказанные слова, пока Джона поправляет слишком длинные волосы, прикрывая шрам.
– Не расползаюсь по всем швам на людях, – пожимаю я плечами, – а это, поверь, вроде как улучшение.
Я слышу в собственном голосе легкое «мое-горе-потяжелее-твоего-будет», это тон укора; и это несправедливо. Он смотрит вниз и потирает обеими руками колени, тревожно, нервно, а когда снова обращает на меня темный беспокойный взгляд, я ощущаю, что Джона готовится что-то сказать, и спешу его опередить.
– Извини, – говорю я, вертя в пальцах ножку бокала. – Похоже, я утратила способность к болтовне. Не обращай на меня внимания.
Он вздыхает и качает головой:
– Не волнуйся.
Ох, как все это ужасно и неловко! Джона снова постукивает картонным кружком по столу, это нервный ритм. Он музыкален до мозга костей; сам выучился игре на пианино и невесть на скольких еще инструментах. В детстве это было его главным увлечением. Фредди вообще не интересовался музыкой, за исключением одного короткого лета, когда вдруг решил, что должен стать рок-звездой. Но это прошло так же быстро, как началось, и все же время от времени он забирался на чердак к своей старой электрической гитаре и несколько минут воображал себя Брайаном Мэем.
– Не буду тебе мешать, – внезапно решительно произносит Джона.
Его пальцы на мгновение сжимают мое плечо, когда он встает.
Я почти готова остановить его. Наверное, нужно попытаться, протянуть ему нечто вроде оливковой ветви мира. Ведь пару часов назад я обещала это Фредди. Уже открываю рот, чтобы сказать что-нибудь, но тут нас всех отвлекает Деккерс. Он всегда был одним из самых беспокойных ребят, когда мы учились в школе, – маленький, неорганизованный, настоящее проклятие учителей. В последние годы я не очень-то с ним общалась, и сейчас он слегка скован, когда ставит передо мной стакан. Отмечаю смущенный румянец, что странно при его обычной самоуверенности. Потом смотрю на стакан перед собой; какое-то спиртное – джин или водка со льдом. Неразбавленное. Может, он чувствует, что я нуждаюсь в чем-то покрепче, или попросту не способен представить, как кто-то по собственной воле захочет разбавлять спиртное.
Деккерс молчит, на одно ужасное мгновение мне кажется, что он готов заплакать.
– Спасибо, – чуть слышно говорю я.
Он кивает и тут же не спеша возвращается к игровому автомату, ссутулив плечи.
– Еще одна бесплатная выпивка. – Элли изображает беспечность. – Тебе нужно еще разок прийти сюда со мной.
Я улыбаюсь дрожащими губами, а Джона пользуется моментом, чтобы покинуть нас, и отправляется к бару.
Беру стакан и принюхиваюсь:
– Водка, похоже.
Деккерс оглядывается на нас от автомата, так что я вежливо делаю глоток. Боже, до чего же крепко! Чуть глаза не выскочили…
Ставлю стакан и смотрю на Элли:
