белую рубашку.
– Могу ошибаться, но, думаю, это в сумке, – бросает он в трубку, отвечая на служебный звонок.
Он прижимает мобильник подбородком к плечу, доставая из ящика комода свежее белье. Я наблюдаю за его повседневными движениями, улыбаюсь ему в ответ дрожащими губами, когда он смотрит на меня, давая взглядом понять, что ему хочется отвязаться от телефонного собеседника.
Фредди исчезает в ванной, а я сажусь в постели и отбрасываю одеяло, когда слышу шум воды.
– Что со мной происходит? – шепчу я, спуская ноги на пол, как какой-нибудь пациент в больнице после операции на открытом сердце.
Потому что я чувствую именно это. Словно кто-то вскрыл мне грудь и массировал сердце, заставляя его вновь забиться.
– Это нереально. Я не верю в магию. – До боли прикусываю нижнюю губу и чувствую металлический вкус крови.
Фредди появляется из ванной в облаке пара, застегивая рубашку и заправляя ее в брюки.
– Лучше мне поспешить. – Он снова берет телефон. – Чай заваришь? Если потороплюсь, успею на поезд.
Мы выбрали этот дом в городе как раз ради таких случаев: когда опаздывали по утрам, Фредди радовался, что станция – прямо за углом. Его работа в городском центре Бирмингема требовала много времени, так что чем меньше он тратил его на дорогу, тем лучше. Мои собственные ежедневные поездки куда короче: десять минут – и я на автомобильной парковке у офиса.
Я любила наш дом. Он напоминал мне что-то из детских книжек. Считалось, что он самый старый в городе. Дом, наполовину деревянный, наполовину кирпичный, приютился в конце Хай-стрит. Вообще на хаотичной Хай-стрит много похожих строений; наш маленький городок в Шропшире очень древний, и он отчаянно гордится тем, что его история восходит ко дням Вильгельма Завоевателя. О том, что значит вырасти в таком городке, можно долго говорить. Многие семьи жили здесь из поколения в поколение, от колыбели до могилы. Конечно, подобный образ жизни не для всех: далеко не каждый хочет, чтобы соседи всё знали о нем, но в этом есть также и красота, и уют. Особенно когда кто-то попадает в беду.
Дом привлек нас не только расположением. Мы осматривали его в выходной, ранним весенним утром, и солнце как раз поднялось на идеальную высоту для того, чтобы показать нам медового цвета камень и глубокое окно эркера. Мы оценили террасу, и даже странная планировка дома нас не отпугнула. Здесь не было ни одной прямой стены или двери, что лишь добавляет очарования, доказывала я каждый раз, когда Фредди стукался лбом о низкую притолоку кухонной двери. Мне нравилось думать, что этот дом всеми своими облезшими досками и уютным беспорядком похож на коттедж Кейт из фильма «Отпуск по обмену». Именно этот образ я старательно поддерживала, отыскивая всякую всячину на гаражных распродажах и блошиных рынках. Периодически Фредди пытался обуздать меня, поскольку предпочитал вещи более современные. Однако эту битву он всегда проигрывал: мой сорочий глаз обожал симпатичные вещицы и выхватывал их в любой мешанине.
