не было бы счастья, да несчастье подвалило.
***
После отбоя в колонии можно выйти на свежий воздух лишь через час. Поднялся и Вячеслав, чтобы отлить в туалете. Встал со шконки, обул шкары, сделал несколько шагов, и…
…Он летел по бесконечно-круглому тоннелю, напоминавшему огромную люминесцентную лампу, белому и блестящему. Даже не представлялось понять: то ли сам Вячеслав стремительно несётся куда-то, то ли его утягивает невидимая сила. Внезапно он затормозил на полпути. И уже противоположная сила потянула назад. И наступила полная тьма. Вячеслав услышал сквозь неё:
– Кажись, он «кони откинул». Гляди, вообще не шевелится.
Доктор догадался, о ком речь. Его обуял дикий ужас. Ведь если он сдох, то сейчас его, как жмурика отволокут куда-нибудь, бросят в глубокую яму, закопают… И он совершенно никак не даст знать, что жив! Члены одеревенели, глаза и рот не открываются. Он только может слышать, но не в состоянии подать знак, что в нём нечто теплится. Нет, нельзя допустить, чтобы его закопали!
Вячеслав почувствовал, как в лицо брызнули водой. Невероятнейшим усилием воли он попытался сжать кулаки. Он будто послал некий импульс в руки, и… пальцы начали сгибаться. Наконец, чуть зашевелил кистями.
– О, глянь-ка! Очухался… – донеслось до его сознания. Вячеслав кое-как приоткрыл веки. Над ним в тусклом свете склонились три знакомых зека. Один из них – длинный шнырь Болтонос из их отряда.
Доктор приподнялся на едва гнущихся руках. Он лежал на бетонном полу умывальника. Болтонос недоверчиво прогнусавил:
– Встать можешь?
– Да могу, – пробормотал Вячеслав. Начал вставать, опираясь на стенку. В голове шумело.
– Что за хрень со мной? – спросил он одновременно и себя, и зеков.
– Сами хотели бы тебя спросить, – озадаченно сказал один. – Думали, ты гикнул. Смотрим, вроде, не дышишь. Идти-то можешь?
Вячеслав попытался щагнуть, но его сразу стало заносить в сторону. «Что за хрень? – повторил он тихо. – Вроде, ничего не болит. Но кидает сильно».
Болтонос побежал в санчасть. Вернулся оттуда с другим упитанным шнырём с усиками. Вдвоём они взяли Вячеслава под руки и повели в санчасть. Уложили на свободной шконке. Правда, шнырь с усиками следил за ним с подозрением – он уже налюбовался на ухарей, осатаневших от режима и потому желавших перекантоваться в санчасти.
– Лежи, сказал он. – Завтра придёт Выродок и всё выяснит.
Когда всё успокоилось, Вячеслав опять поднялся в туалет. Не хватало только обоссаться в постели! Хотя его по-прежнему вгонял в ступор вопрос: что с ним? Он понял лишь одно: «Я чуть не улетел на тот свет…».
У него же ничего не болело. Правда, в теле всё больше разливалась противная слабость, которую никак не удавалось преодолеть. Разве не будет бесить кого-то, когда твоё тело превращается в вату?
Теперь
