одного роста, и одеты были тоже одинаково; лишь из-за разницы в стати их лошадей бывшая Мудрая Эмондова Луга казалась на голову выше. Найнив хмурилась и подергивала свою толстую темную косу, свисающую у нее с плеча, как привыкла делать в минуты волнения или беспокойства, да еще когда собиралась упрямиться пуще обычного. Кольцо Великого Змея на пальце выдавало в девушке одну из принятых – еще не полноправная Айз Седай, но на широкий шаг ближе к ним, чем Эгвейн. – Лучше тебе смотреть в оба.
Эгвейн придержала на языке реплику, что она, мол, и так смотрела в оба на Тар Валон. «Неужели Найнив думает, будто я встала в стременах оттого, что мне не нравится седло?» Частенько Найнив словно бы забывала, что она больше не Мудрая Эмондова Луга, а Эгвейн уже совсем не ребенок. «Но она носит кольцо, а я нет – пока что! – и для нее это значит, что ничего не изменилось!»
– Тебя не удивляет, как Морейн обращается с Ланом? – спросила Эгвейн сладеньким голоском и испытала мимолетное наслаждение, заметив, с какой силой и резкостью Найнив дернула себя за косу. Однако удовольствие от колкости быстро угасло. Не в природе Эгвейн было отпускать язвительные остроты, к тому же она знала, что чувства Найнив к Лану ныне подобны моткам пряжи после того, как в корзинке с рукоделием порезвился котенок. Но Лан – не котенок, и Найнив стоило бы как-то разобраться в своих отношениях с этим мужчиной, пока его упрямое до глупости благородство не сведет ее с ума настолько, что она же Лана и прикончит.
Всего путников было шестеро, все одеты достаточно скромно, чтобы не выделяться в попутных деревнях и городках, и все же, похоже, более странный отряд в последнее время не пересекал Каралейнскую степь: четыре женщины, а один из мужчин лежал в носилках, подвешенных между двумя лошадьми. Лошади с носилками, помимо того, везли легкие тюки, а еще съестные припасы, без которых не обойтись на длинных переходах между деревнями на том пути, каким они двигались.
«Шесть человек, – размышляла Эгвейн, – но сколько же у них секретов?» Не одну тайну они разделяли, причем и такие, какие, возможно, придется хранить даже в Белой Башне. «Как просто жилось мне дома!»
– Найнив, как ты считаешь, с Рандом все в порядке? – спросила Эгвейн и поторопилась добавить: – И с Перрином.
Она не могла позволить себе и дальше делать вид, будто в один прекрасный день выйдет за Ранда замуж; теперь это нельзя считать ничем иным, кроме как притворством. Девушке самой не нравилось такое положение – она еще не полностью с ним смирилась, – но она отдавала себе в этом отчет.
– Ты о своих сновидениях? Они снова тебя тревожат? – Голос Найнив прозвучал обеспокоенно, но Эгвейн была не расположена к проявлениям сочувствия.
Она заставила себя отвечать столь обыденно, насколько ей удался подобный тон:
– По слухам, что до нас долетают, невозможно сказать, что вообще происходит. В них наврано и перепутано все, чему я была свидетелем.
– Все пошло наперекосяк с того
