сказала Коломба. – Мои соболезнования.
Деметра проигнорировала ее протянутую руку:
– Я уже говорила вашим коллегам, что не даю бесплатных интервью. – Если не обращать внимания на сильный акцент, ее итальянский был безупречен.
– Я не журналистка. Моя фамилия Каселли, и я служила в полиции, сейчас в отставке. Мне нужно задать вам несколько вопросов.
Деметра отмахнулась. На ее ногтях был французский маникюр.
– Оставьте меня в покое.
Коломба села напротив нее.
– Повторюсь, я соболезную вашей потере, – понизив голос, сказала она. – Но если вы не ответите на мои вопросы, я позвоню в отдел по борьбе с терроризмом и сообщу, что вы принадлежите к греческой анархистской организации. Рано или поздно они во всем разберутся, но, пока суд да дело, вы проведете не лучшую недельку, даже если голосовали за «Золотую зарю»[12].
Деметра доела бульон.
– Ты сказала, что больше не работаешь в полиции.
– Зато у меня там осталось полно друзей. Хотите проверить?
– Какое тебе дело до моего брата?
– Никакого. – Коломба показала ей фоторобот Лео. – Вы знаете этого человека? – с невольным волнением в голосе спросила она.
Деметра на него едва взглянула:
– Нет.
– Присмотритесь повнимательней. Он мог отрастить бороду, надеть очки. Перекрасить волосы.
– Нет. Кто это?
«Человек, который, возможно, убил твоего брата, проклятая мегера».
– Вы никогда не видели его со своим братом?
Деметра отставила украшенную охотничьими сценками тарелку:
– Третий раз повторяю – нет. Ты так и не сказала, кто это.
Коломба убрала фоторобот.
– Если вы его не знаете, это не важно, – сказала она. – У вашего брата были враги?
– Понятия не имею. Я не так уж хорошо его знала.
– Вы не знали собственного брата? Простите, но в это сложно поверить.
– Я думала, что знаю его, но ошибалась.
– Поясните.
Деметра глубоко вздохнула. Блузка натянулась на ее силиконовой груди.
– Мой дед был моряком, – сказала она. – После войны он вышел в отставку и открыл верфь в Маркопулоне-Месойеас на восточном побережье. Дед завещал ее моему отцу, а тот превратил ее в компанию с сотней сотрудников. После смерти отца Аристид продал ее турецкой компании.
– Когда это произошло?
– Два года назад.
– В каком месяце?
Женщина задумалась:
– В декабре. Это важно?
Коломба неопределенно пожала плечами – она действительно не знала.
– Какие суда там строили?
– Любые, вплоть до трехсоттонных. Но мы их не
