музыкой, это слышно всем. Но они были правы лишь отчасти.
Андрей влюбился и потерял голову от вожделения. Но страсть к музыке утихла не поэтому, а от безысходного болота реальности, в котором вязли все попытки жить своей мечтой. Любовь усугубила это, она посадила ростки обычного человеческого счастья, которому не нужны толпы фанатов и долгие музыкальные туры, для которого достаточно лишь быть с одним человеком. Быть вместе.
III
– Уже уходишь? – спросила Ирина, протирая глаза, жаждущие продолжения сна.
Андрей сидел на кровати, свесив ноги, и натягивал носок. Часы на тумбочке показывали без пяти девять.
– Куда?
Он не любил таких вопросов. Они заставляли его сжиматься внутри, занимая оборонительную стойку. Он свободный человек. Почему кто-то придумал, что если ты спишь с женщиной, то она имеет право знать о тебе все: что ты делаешь, о чем думаешь.
– По делам, – буркнул Андрей. Хранитель секретов одобрительно отозвался внутри.
– Всегда ты так: прибегаешь когда хочешь, убегаешь тут же. А я не знаю. Сижу одна, как дура набитая. Где ты там ходишь? С кем? Думаешь, вот так просто…
Поток слов понесся комом со снежной вершины, обрастая все новыми обидами. Андрей повернулся к своей девушке, пытаясь что-то возразить, но увидел, что лицо ее стало мрачнеть с каждой секундой, становясь похожим на небо за окном. Дойдя до нужного состояния злости, чтобы набраться смелости, Ирина, отчаянно глядя прямо в глаза своему другу, спросила:
– Как ее зовут?
Все желание успокоить подружку тут же пропало. Несправедливые обвинения, на которые не знаешь как и ответить, выбивали Андрея из седла, словно точный удар копья. На сознание накатила волна, пронизывающая желанием сорваться и закричать: «Да как ты можешь, дура?!» – резко встать и громко хлопнуть дверью, оставив ее одну разбираться со странными подозрениями. Ведь никогда, даже в мыслях, Андрей не изменял своей ненаглядной. Теперь глядеть на нее не хотелось, и он, с трудом не отводя глаз от жесткого взгляда Ирины, как можно спокойнее произнес:
– Да что ты такое говоришь? Разве ты так не веришь мне? Не веришь моим словам, которые я шепчу, крепко обняв тебя, что ты одна нужна мне? Не веришь в мою любовь?
Самолюбие Андрея резко заныло, как верный адвокат, который не сомневается в ущемлении прав своего клиента. Действительно, это она обижает его недопустимыми намеками, а ему приходится оправдываться, говорить о любви и верности. Это она является разрушителем спокойствия, а он вынужден собирать в себе силы, чтобы искать пути примирения, поправ свою гордость.
– Слова, только слова… – Ирина не хотела ни успокаиваться, ни принимать во внимание попытки примирения. – Ты уходишь рано утром, стараешься меня не разбудить, как мелкий воришка, боишься сказать – зачем и куда.
