и поток теперь двигался в два ряда, и молоденький мальчишка махал полосатой палкой, а гаишник постарше что-то писал в блокноте возле искореженной и перевернутой машины. Люди стояли вокруг него полукругом, и тот, который был в кожаной куртке и все переживал из-за того, что она новая, размахивал руками и бил ребром ладони о другую ладонь, видимо показывая, как все было.
Все наврет, подумал Долгов неожиданно для себя. Есть такие. Они врут всегда, даже когда в этом вранье для них нет никакой личной выгоды. И этот врет.
Он вдруг почувствовал, что устал. Даже не то чтобы устал – он уставал очень редко, а во время работы никогда, – просто хочет спать и домой. Выспаться у него в последнее время никак не получалось. Операций было много, и еще добавилась одна больница, в которую приходилось путешествовать через весь город.
Он зевнул, вяло потряс брючками на коленях, которые оказались сильно вымазанными, и полез в свою машину.
Телефон опять зазвонил, он ответил и какое-то время разговаривал со своим аспирантом, который спрашивал, когда Долгов сможет посмотреть его диссертацию.
Дмитрий Евгеньевич отвечал, что ни сегодня, ни завтра никак не сможет, аспирант настаивал, а Долгов все не соглашался. Аспирант был так себе, даже не средненький, а вовсе никакой, и возиться с ним Долгову не хотелось, но он знал, что придется.
Этот самый, даже не то что средненький, а вовсе никакой ради своей диссертации у профессора всю душу вымотает, когтями вытянет, каленым железом выжжет! Ему нужна не просто диссертация, а хорошая диссертация. Он себе и местечко давно присмотрел в чистенькой, ухоженной клиничке, где на окнах занавески, а в коридорах раскидистые фикусы, где сидят хорошие, чистенькие, ухоженные врачи, берущие за прием по сто долларов, где всегда внимательны к пациентам и где так удобно и приятно работать!.. За этого аспиранта и похлопотать есть кому, и профессору Долгову уже звонили и многозначительным голосом поздравляли с тем, что он вырастил «достойную смену», все в лице этого никакого!..
Долгов ничего не имел против подобного рода лечебных учреждений, почитая их чем-то средним между профилакторием и клубом по интересам – вылечить там, конечно, не вылечат, но, может, вовремя направят туда, где вылечат. И против подобного рода врачей он тоже ничего не имел – по крайней мере, они вполне безвредны, пока не берутся всерьез пользовать пациентов и ставить диагнозы, а в качестве собеседников для заполошных мамаш, озабоченных тем, что у чадушки на заднице выскочил подозрительный прыщик, они вполне пригодны. Но сейчас, после крови, грязи и автомобильной вони, диссертация никак не шла ему в голову.
– Позвоните мне в среду, – не дослушав, велел он в трубку и нажал кнопку.
Телефон немедленно зазвонил снова.
– Да, – сказал Долгов. Он никак не мог попасть ключом в зажигание и наклонился, чтобы посмотреть.
– Димуль, ты занят?
– Я?! – удивился Долгов. – С чего ты взяла? Я всегда свободен!
– Димуль, можешь поговорить?
– Смотря о чем, – ответил хитрый и изворотливый
