style="font-size:15px;"> – Эге-гей-го! Хорошо-то как!
Полный неведомых доселе сил, он помчался по ромашковому полю, срывая по пути пушистые цветы с желтыми серединками и белыми лапками.
– Любит – не любит, – загадочно размышлял он, отрывая на бегу лепесточки и игриво покусывая стебельки. В голове его при этом вставал образ жены Марьи – тонкой, словно тростиночка, в купальнике с двумя веревочками вместо метрового куска ткани, с непристойным сиянием в некогда оленьих, а ныне свинячьих глазках. Внезапно он чувствовал себя таким влюбленным! Ведь была же она когда-то красавицей, да еще и такой сексапильной! И так, размышляя о внезапно свалившемся на него счастье, Иван на полном ходу врезался лбом в дуб. Скукин упал, повертел головой, потер ладонью шишку. Двойное изображение в глазах начало понемногу сходиться, и многовековой сказочный дуб с цепью и ученым котом трансформировался в толстую плохо пахнущую ногу Огнеблюя. Сложив руки, Змей наблюдал за гостем с любопытством, поочередно склоняя то одну, то другую голову. Стайка карликов – оглоедов, раскрыв рот от изумления, уставилась на Ивана. Женщины прикрывали руками глаза детей, но те вставали на цыпочки и выглядывали через крохотные оглоедовые ладошки.
Слесарь осмотрел себя. Из ладоней на него с непередаваемым ужасом взирали уродливые серые колючки, которые лишь молчаливо моргали, пока Иван вытаскивал изо рта одну из них, больно отдирая ее из неба. Вряд ли кто-то трогал этих «красавиц» за всю их злобную цветочную жизнь. С отвращением он выбросил «букетик» на землю, но одна колючка прочно впилась в ладонь, все еще отказываясь верить, что все-таки гадалка окончилась на «не любит».
– Што шдешь проишходит?! – то ли от зелья, то ли от укола ядовитых колючек язык Ивана распух и упорно сопротивлялся четкой артикуляции.
– Мда, нельзя тебе пить, – покачалась Правая Голова, задумчиво жуя хворостинку, которая, если присмотреться, была не хворостинкой вовсе, а молодой березкой. Ну совсем как Алексей Николаевич с зубочисткой.
– Дело не во мне, а в шелье, – возмутился Иван, – говорил ше нельшя мне пить.
– Бегал тут два часа, как ошпаренный, рвал колючки, откусывал их головки и орал «любит – не любит», – неодобрительно фыркнула Центральная Голова и тут же добавила в сторону хихикающих оглоедов, – а ну брысь!
– Два чаша?! – не поверил своим ушам Иван, ведь по его ощущениям эйфория длилась не более пяти минут. – Огнеблюй, а не поделишья решептом?
***
Час спустя Иван уютно расположился под деревом и вел мирную беседу сразу с тремя головами Огнеблюя, каждой из которой уже успел составить психологический портрет. Все они наглядно демонстрировали двуличную натуру его начальника плюс одна скрытая, самая мрачная сущность, известная далеко не всем. Первая, Правая Голова оказалась редкостной тупицей и поклонницей всякого рода веселья. Из тех, что заманит тебя
