навести. Пусть они прокачают предварительно всю имеющуюся по делу гробокопателей информацию и соотнесут ее с нашими данными. Может, что стоящее проклюнется.
В трубке послышались короткие гудки отбоя.
– Как узнал, что Стас позвонит? – требовательно спросил Валентин.
– Опыт, внучок, опыт, – выпятил впалую грудь старичок, выставляя напоказ орденские планки. – Говорю ж тебе: не один век землю топчу.
В очередной раз трубка мобильника ожила на полпути к работе.
– Да? – принял вызов юноша.
– Доброго здравия тебе, сын мой, – раздался в трубке раскатистый бас.
– И вам здравия желаю, батюшка, – откликнулся Валентин.
Это был отец Никодим, в миру Николай Алексеевич Осокин. Отец Никодим был настоятелем прихода Николо-Дворянской церкви. Год назад он оказал существенную помощь конторе в деле «Игрушка на удачу», и с тех пор они поддерживали контакт, оказывая друг другу посильное содействие.
– Валентин, не сможешь выделить мне несколько минут для беседы?
– Вы сейчас где, батюшка?
– В церкви.
– Вам дико повезло, отец Никодим. Я как раз на работу качу и нахожусь сейчас в паре минут езды от Горбушки.
Горбушкой рамодановцы называли неказистый горбатый мост над железной дорогой, рядом с которым и располагалась Николо-Дворянская церковь.
– Надеюсь, ваше начальство за опоздание не будет в претензии? – заволновался отец Никодим.
– Скажу, что замаливал свои грехи, они и отвяжутся.
– А если не отвяжутся?
– Тогда скажу, что замаливал их грехи. Должно подействовать.
Отец Никодим неопределенно хмыкнул.
– Ну подъезжай. Вместе грехи начальства замаливать будем. Ох, чую, трудно с тобой Станиславу Николаевичу приходится.
– Ценных сотрудников надо лелеять, холить и терпеть все их выкрутасы…
– Жду, – пресек трепотню лейтенанта батюшка, прерывая вызов.
Валентина отец Никодим встретил у ворот церковного двора и, знаком велев не вылезать из машины, сам подсел к нему на переднее сиденье.
– Так какие проблемы, батюшка? – спросил юноша, как только священник, подобрав полы рясы, захлопнул за собой дверцу машины.
– Тут такое дело, Валентин… – Отец Никодим запнулся, явно не зная, как начать разговор, задумчиво погладил свою начинающую седеть бороду. – …Только не подумай, что я пытаюсь тебя вовлечь в наши церковные… как бы это поделикатнее выразиться…
– Разборки, – подсказал Валентин.
– Да, именно разборки.
– Опять секты на горизонте нарисовались? – участливо спросил парень.
– Не совсем. Тут другое. Ты про Глафиру Рамодановскую слышал?
– Краем уха. Вроде как старица такая объявилась. Чуть ли не за святую почитают.
– Не старица она, а дитя. Совсем еще дитя. Восьми лет от роду. А старец при
