тобой. Вон музычку медляковую врубили.
– Не пойду я с тобой, – отмахнулся Слава, – ты опять доставать меня будешь, руку в шорты засунешь и скажешь, что карточку туда уронила. Лер! Знал бы я, что она такая маньячка, так и оставил бы в виде корабельного мозга! Это нимфоманка какая-то! Ты хоть о чем-то, кроме секса, еще думаешь? Наташ?
– Думаю, – пожала плечами Наташа, от чего ее груди приподнялись и вздрогнули. – Пойду-ка поищу, где пристроиться… тут вообще-то туалеты есть?
– Пойдем, покажу, – улыбнулась Лера, и две девушки, похожие, как сестры, отправились в дальний угол большого зала, в котором выпивали, танцевали, играли в рулетку сотни и тысячи существ различных рас и расцветок.
В углу сидело несколько модификаторов с Нитуль – полуосьминоги-полулюди, размахивающие руками-щупальцами при разговоре. Рядом с ними устроились волколюди, порыкивающие и повизгивающие от смеха. Чуть дальше расположилась компания разумных: если бы не удлиненные уши и не насечки на щеках и голой груди, даже у женщин, вполне можно было бы принять их за землян. Насечки выглядели очень странно на строгих европейского типа лицах, как будто европейцы вдруг переняли традиции африканцев.
Дальше сидела компания «коал», еще дальше – зеленые вперемешку с белыми, за ними топотали ногами пять кентавров, а один, невзирая на окружающих, взгромоздился на свою собеседницу и вошел в нее, оглашая окрестности бодрым ржанием.
Впрочем, гуманоиды вокруг тоже не теряли времени: Слава заметил еще как минимум четыре парочки, которые занимались любовью.
На Алусии все делали, что хотели, лишь бы это не мешало кому-то другому, и еще важно было, чтобы этот другой не вмешался и не остановил не понравившиеся ему действия. Больше всего Славу напрягало одно обстоятельство: среди туристов было достаточно много детей: гуманоидов, человекощенков, детенышей кентавров и разумных осьминогов, в общем, детенышей всех рас, и их родителей не смущало все, что творилось вокруг. Почему так происходит, думал он, но так и не смог найти ответ. Человеческая мораль была совсем другой, совершенно другой. По крайней мере, земная.
Слава повернул голову и увидел, что девушки уже возвращаются, веселые, что-то живо обсуждающие и красивые, как с картинки. Они действительно оказались похожи, как сестры, только у одной были платиновые короткие волосы, почти белые, бросающиеся в глаза на фоне смуглого лица, а вторая была жгучей брюнеткой. Обе загорелые, обе обнаженные, как в момент рождения.
До этого на Лере красовались короткие шортики, теперь и тех не стало. Они успели забежать в кабинки для «переодевания» и, смыв старую краску, нанесли на тела новую, изображавшую некие брючные костюмы с галстучками и кружевными рубашками. Девушки шли обнявшись, и Слава еще раз удивился их схожести и пришел к выводу, что красота вообще-то стандартна и стремится к некому идеалу, то есть штампу. Не зря большинство конкурсов красоты на Земле год за годом выигрывают
