здесь и не было всё так гладко, как думали многие. И теперь, стоя у окошка в своей спальне и с безразличием взирая на ристалище внизу, я погружалась в воспоминания…
В тот день было холодно, хотя снег еще не выпал. Двухэтажное здание передо мной казалось все выше и выше, словно оно вырастало прямо из земли, ясно намекая мне, что отсюда не сбежать. Тучи заволокли небо, и пансионат из красного кирпича, побеленный ровно до середины первого этажа, будто растягивал губы в глумливой усмешке и приглашал вступить в свою «пасть».
Подхватив небольшой саквояж – все, что я нажила с момента страшного пожара в родном имении, я направилась к двустворчатым дверям. Как сейчас помню скрип колёс: карета, доставившая меня сюда, отъезжала от ворот, напоминая, что путей отступления нет. Как ни странно, последнее придало мне не страх, а уверенность. Все годы, на тот момент мне было двенадцать лет, трудности заставляли меня не дрожать, а сквозь сопротивление идти вперёд.
Помню, что моя единственная подруга ворвалась в мою жизнь внезапно: дверь широко распахнулась, пришлось в последний момент отскочить, и передо мной предстала улыбчивая кучерявая светловолосая девушка в синем платье. Её глаза лучились искренностью и дружелюбием. Она улыбнулась мне и протянула руку для рукопожатия:
– Эмелит.
– Аробелла, – представилась я, отвечая чистой искренностью, так свойственной этому возрасту.
Эмелит. На её примере я научилась, что выживают только сильные и наглые, а чувства очень часто встают преградой к достижению цели. С самого начала я поняла: для того, чтобы защитить того, кто тебе дорог, следует сначала самой стать сильной.
Пансионат не являлся образчиком ада – он был лишь уютным террариумом, где тебя либо сожрут на ужин, либо ты станешь змеей. Как ни странно, я не хотела становиться ни завтраком, ни обедом, ни ужином, как Эмелит для наших сокурсниц, поэтому выбрала второй вариант.
Сама стала той, которую так ненавидела моя подруга, чтобы её больше не смогла укусить ни одна кобра. И, наверное, самое страшное во всей этой истории, это моя уверенность в своей правоте: я ни на секунду не пожалела о своём выборе.
Чтобы стать равнодушной и не испытывать слабости в проявлении чувств, следует избавиться даже от ненависти. Меня мало, что трогало, но все же люди без цели в жизни вызывали неприязнь. У меня всегда была цель. И с недавних пор эта цель приобрела размытые, но возвышенные черты: я стану королевой. Во что бы то ни стало стану.
– Госпоже ещё что-нибудь угодно? – выводя меня из воспоминаний, услужливо спросила служанка, сделав выработанный до автоматизма книксен.
– Можешь быть свободна, – чуть качнув головой, не отворачиваясь от окошка, бросила я.
Девушка покинула мою спальню, оставив меня в одиночестве.
Моим вниманием полностью завладел король Эдмунд Второй, который в расстегнутой у ворота рубашке выглядел несказанно хорошо. В расцвете лет (для особы королевских кровей тридцать два – вовсе не возраст, лишь начало правления) и красоты его величество пленял всех фрейлин, даже тех, что постарше.
Во мне он не затронул ни одну струну души, хотя я находила его весьма привлекательным, но к чему будущей королеве чувства к королю? Лишь холодный расчёт может пленить такого ловеласа, как Эдмунд. Ведь влюбишься – непременно пустишь короля к себе в спальню, а оттуда пути к алтарю не существует.
Эдмунд был хорош, взгляд притягивался к капелькам пота на его мощной шее, груди и красивом лице, все остальное, к сожалению, было скрыто одеждой. Его величество тренировались со своим наставником. Прыткий старик семидесяти лет легко уворачивался от выпадов короля, да ещё и успевал его поучать.
Справедливости ради стоит сказать, что на ногах и руках его величества были браслеты-утяжелители, которые замедляли его движения и делали тренировку более эффективной.
Интересно, кто додумался сделать тренировочную площадку между двух построек: одна из них была левым крылом королевского дворца, достроенная не более пятидесяти лет назад, а вторая – небольшой дворец вдовствующей королевы? И так как я была её фрейлиной, то жить должна была поблизости, а именно в этом самом левом крыле. И здесь жила ни я одна. То есть ещё около десяти пар глаз любовались великолепием Эдмунда Второго утром и вечером. И в этом я видела свой расчет: после такого представления практически любая распахнет дверь своей спальни. Любая, но не я. У меня далеко идущие планы.
Тренировка окончилась. Король бросил на землю меч и направился к питьевому фонтанчику, где собрался утолить жажду. Его взгляд, как всегда, прошелся по окнам левого крыла. Расстояние до нас около двадцати метров, но он все прекрасно увидел, потому что знает всех жительниц очень… близко. Его взгляд остановился на мне, я его поймала, поэтому отступила на шаг назад и задернула штору. Нет, ваше величество, не так быстро.
В дверь постучались,
