style="font-size:15px;"> Так, Рамонова, давай! Не подведи!
И закипела работа. Уж Тирамису я делать умею.
Десерт был готов через два с половиной часа, два из которых настаивался в холодильнике. А я тем временем наблюдала за работой команды дядюшки Густаво, под дружное «Да, шеф!» которой, сердце заходилось от радости. Стать частью такой команды – это был бы успех. И большой шаг вперед по карьерной лестнице. И сейчас этот шаг зависит от тирамису.
– Испробуем, – подошел шеф к моему шедевру, взял из стакана маленькую ложечку, затем окинул взглядом своих поваров, – прошу, господа, присоединяйтесь.
Я же от волнения выпустила когти, из-за чего пришлось спрятать руки за спину, хорошо хоть усы с клыки не вылезли. Когда все шесть человек собрались вокруг стола, я почувствовала себя не взрослой самостоятельной пантерой, а маленьким беспомощным котенком. Первым десерт попробовал, конечно же, Густаво, затем дождался остальных. И только после того, как попробовали все, посмотрел на меня.
– Поздравляю, Дарья. Вы приняты. Завтра можете приступать.
Что? Принята? На самом деле? Без шуток?
– Вы сейчас серьезно говорите? А то знайте, в противном случае получите бездыханную меня, скончавшуюся от разрыва сердца.
– Да, девочка, – улыбнулся в пышные усы, – я такими вещами не шучу. Единственно, отнесите сейчас свой десерт в кабинет нашего директора. Пусть тоже оценит его качество.
– Без проблем, – схватила стеклянную форму.
– Удачи и до завтра, – и едва заметно подмигнул. Ох, уж эти итальянцы.
Гордой поступью я направилась в царство Ледяной Королевы, вооружившись ложечкой и тирамису, однако у двери в ее чертоги в нос ударил какой-то очень знакомый запах, отчего стало не по себе. А следом послышались весьма характерные звуки. В чертогах сейчас явно кто-то шалил. Но мне-то нужно консумировать, так сказать, свое дальнейшее здесь пребывание, так что, извините-простите. Да и тирамису без холодильника долго не протянет.
Постучавшись, тут же захожу и наблюдаю прелестную картину. Некто высокий, широкоплечий, наверняка симпатичный, нацеловывает и наглаживает Элину. И все бы ничего, если бы не один факт – здесь воняет волком, сильно воняет. Обычно мы – оборотни, не распространяем явных запахов, пантеры так и вовсе, но в моменты, так сказать, эмоциональных потрясений, вполне можем подванивать, особенно в период брачных игр. В нас пробуждается некоторая потребность обозначить свою территорию, пометить партнера. Вот и сейчас, этот господин при дорогом костюме, сообщает всей местной фауне, что тут его территория. Происходит это несознательно.
– Прошу прощения, Элина Марковна, – улыбаюсь от уха до уха, а Грановская резко отскакивает от образцового самца в сторону. Он тоже поднимается, одергивает пиджак и не спеша разворачивается.
В этот момент моя улыбка сходит на нет. А в голове начинает крутиться только одна фраза: «трою ж, мать!». Блин, это же он! Хозяин антрекота!
– Вас
