окон поезда нам махали, но мы не махали в ответ. Мы вырвались вперед. Я оглянулся. Паровоз извергал дым и искры. Он тяжко дышал, чернея на синем небе. Мы его обогнали – но мы ехали в город, туда, где такси, мастерские и меблирашки. А он пыхтел, но бежал сквозь леса и поля и реки в дальнюю даль, на простор приключений.
Надвинулись улицы с их домами. «Карл» чуть унял свой норов, но все равно ревел диким зверем.
Кестер остановил машину недалеко от кладбища. Он не поехал ни к Пат, ни ко мне, просто высадил нас где-то поблизости, вероятно, решил, что нам надо побыть вдвоем. Мы вышли. Машина тут же со свистом умчалась, и оба даже не оглянулись. Я смотрел им вслед. На миг мне все показалось таким странным. Они уехали, мои товарищи уехали, а я остался. А я остался.
Но я тут же стряхнул с себя оцепенение.
– Пойдем, – сказал я Пат, которая смотрела на меня и, кажется, угадала мое состояние.
– Поезжай с ними, – сказала она.
– Нет, – сказал я.
– Тебе ведь хочется поехать с ними…
– Ну что ты… – сказал я, понимая, что она права. – Пойдем.
Мы пошли вдоль кладбища, еще слегка пошатываясь и от ветра, и после поездки.
– Робби, – сказала Пат, – мне лучше пойти домой.
– Почему?
– Я не хочу, чтобы ты из-за меня отказывался от чего-то.
– Да почему ты решила, что я от чего-то отказываюсь? И от чего?
– От своих товарищей…
– Да не отказываюсь я от них вовсе – завтра же утром увижу их снова.
– Ты ведь понимаешь, что я имею в виду, – сказала она. – Раньше ты был гораздо больше с ними.
– Потому что у меня не было тебя, – сказал я, открывая дверь.
Она покачала головой:
– Это совсем другое.
– Разумеется, это другое. И слава Богу.
Я взял ее на руки и пронес по коридору в свою комнату.
– Тебе нужны товарищи, – прошептала она прямо мне в ухо.
– Ты тоже нужна мне, – возразил я.
– Но не настолько…
– Это мы еще посмотрим…
Я ногой распахнул свою дверь и осторожно поставил Пат на пол. Она не отпускала меня.
– Я, знаешь ли, очень плохой товарищ, Робби.
– Надеюсь, что так, – сказал я. – Я и не хочу себе в товарищи женщину. Мне нужна возлюбленная.
– А я и не возлюбленная, – пробормотала она.
– А кто же ты?
– Так, ни то ни се. Некий фрагмент…
– А это самое лучшее, – сказал я. – Это возбуждает фантазию. Таких женщин любят вечно. Женщины определенно-законченные быстро надоедают. Цельно-совершенные тоже. Фрагменты же – никогда.
Было четыре часа утра. Я проводил Пат домой и возвращался к себе. Небо уже слегка посветлело. Пахло утренней прохладой.
Я уже прошел кладбище и кафе «Интернациональ» и приближался к дому. Тут открылась
