уткнул глаза в лист бумаги, как бы не замечая соблазнительную посетительницу. Судя по всему, девушка хорошо знала свою миссию в столь ранний час, поскольку без подсказки подлетела к хану и улеглась перед ним на спину, предварительно обнажив живот.
– Я позвал тебя, уважаемый, достопочтенный ал-Мысри, вот с каким вопросом, – задумчиво продолжил свою речь хан и уложил озябшие ступни на тёплый живот наложницы, – а не пора ли и нам перестать читать хутбу с именем Мухаммада, сына славного Текеша, опозорившего имя своего отца?
Согласный с каждым словом хана, имам молчал, поджав губы. Только бегущая по виску жилка напряжённо подрагивала.
– Ведь, в сущности, хорезмшах удрал в Самарканд, страшась не столько диких кочевников, сколько наших воевод-кипчаков, которые в нынешней ситуации могут повернуть копья против него самого. Уж не знаю, что так напугало нового Искандара, но в одном он прав: многие воспользуются смутой, чтобы вернуть власть над тем, что им и так принадлежит. А кое-кто постарается сыграть и более сложную партию. Надеюсь, ты уже понял, высокочтимый имам, мои намерения?
Имам ал-Мысри собрался с духом, поднял голову и, стараясь не смотреть на безвольно лежавшую под ногами хана девушку, с плохо удерживаемым волнением ответил:
– Конечно, мой хан, твоя прозорливость всегда обгоняла вялый бег времени, и мудрость твоя, присущая лишь тебе одному, неизменно, мой повелитель, защищала… поражала… – Имам запнулся, словно выдохся, и продолжил с отчаянной решимостью: – Но позволь сейчас обратить твой взор на ту опасность, которая вот-вот обрушится на наши головы. Сегодняшней ночью я получил сведения, насторожившие меня. Не просто так хорезмшах побоялся открытой битвы. Возможно, он действительно не видит за собой силы, способной остановить монголов.
– Вот-вот, – подхватил Кучулук-хан, – сейчас самое время отложиться от проклятого Мухаммада. И не только, не только. Теперь это уже полдела… Ты, конечно, знаешь, с каким уважением я отношусь к халифу ан-Насиру и его двору. Так вот, мне бы хотелось, чтобы и ан-Насир испытывал ко мне не менее глубокие чувства. Когда ты был в Багдаде и беседовал с ним, не заметил ли ты, что халиф понимает, что нуждается в надёжном плече на востоке исламского моря?
– Да, мой хан.
– Разве он не видит, что надёжных друзей следует искать среди умных?
– Да, мой хан.
– Нет, имам! – Кучулук-хан приподнялся в кресле и с силой надавил ступнёй на живот девушки, так что та, не смея издать звука, выгнулась от боли. – Нет. Друзей нужно искать среди умных и опасных. После притязаний хорезмшаха это он наверняка понимает. Но ему нужна личная преданность. А нам нужна сила. Потому что только сила – причём чужая – представляет опасность для его могущества. А в сочетании с умом такая сила способна заставить халифа выглянуть за предел ближнего круга и догадаться, что личная преданность не укроет от всех бед, подстерегающих слабых владык на земле Аллаха. А чтобы увидеть незнакомого друга, прежде надо испугаться
