сравнению с китайской деревней Франция показалась впервые увидевшей ее молодой женщине удивительно роскошной.
Париж поразил своими размерами, высокими зданиями, к сожалению, одинаково серыми, а также благородными дворцами, золочеными статуями – правда, часто непристойными! – и рекой, окруженной большими деревьями. Хороши были и сады: Орхидею радовало, что она поселилась рядом с большим и красивым парком. В нем не хватало только живописной грации пагоды или одного из тех гротов с шелковыми навесами, которых было так много в Запретном Городе и внутри которых вдоль стен стекали скрытые воды, заполняя бассейны, полные красных рыб. Летом, когда было очень жарко, императрица и ее придворные дамы любили уединяться там, чтобы порисовать, повышивать или послушать музыку…
В парке Монсо, окруженном высокой черно-золотой оградой, гуляли в основном дети, они катались на осликах или на маленьких повозках, запряженных козочками. Одеты они были во все новое и красивое, а сопровождали их полные женщины в шляпках из муслина, натянутого на жесткий каркас, с длинными шелковыми ленточками сзади… А кто-то просто приходил посидеть на железных стульях, выглядевших не слишком удобными.
Хотя дом, в котором Эдуар разместил свою молодую жену, не был похож на украшенные цветами дворцы ее детства, и чтобы попасть в него, следовало подняться по одной из тех мраморных лестниц, покрытых коврами, к которым она никак не могла привыкнуть, он все равно очень понравился Орхидее.
Пройдя через тяжелую входную дверь из лакированного дуба, покрытую медными украшениями, сразу можно было попасть в помещение с толстыми коврами и большими шторами, красными или зелеными, в мир войлочный, мягкий, уютный и исключительно удобный, где всевозможные пуфы и подушки настраивали на тишину. Дом был своеобразным футляром из зеленого атласа для мебели, отделанной позолоченной бронзой, для множества драгоценных предметов, включая вазы и горшки, в которых находились живые цветы и величественные вечнозеленые растения. Темнота царила внутри этого элегантного помещения, и, уверенная во вкусе своего мужа, Орхидея вошла в него, словно кошка в бархатное гнездо. Единственным недостатком дома было отсутствие рабов. Только одна женщина, старая и одетая во все черное и белое, и мужчина со скучным взглядом (молодая женщина не могла поверить, что это не евнух!) и размеренными жестами склонялись перед ней странным образом, называя ее «мадам». По правде говоря, ни та, ни другой не выглядели особо осчастливленными ее появлением, но их чопорные физиономии так развеселили Эдуара, что Орхидея перестала обращать внимание на Гертруду и Люсьена.
Это было так прекрасно – жить день за днем, час за часом с Эдуаром, рядом с ним или в его объятиях!
Он один для нее что-то значил в мире, и Орхидея отказалась от поисков горничной, ибо ей приятно было одеваться и особенно – раздеваться с помощью мужа, который никогда не покидал ее.
Это постоянное присутствие казалось ей вполне естественным, потому что в Китае мужчина высокого происхождения обычно выходил из своего
