предельно просто: шпажисту засчитывают укол в любую точку тела, а в «рапире» зона поражения
– только грудь. Золтан все-таки из футбола пришел, с грудью ему попроще было, да и вообще – попробуй натренируй сразу все конечности, он же не осьминог…
– Почему осьминог? – спрашивает Машка, но Панкратыч не успевает ответить, потому что Клюквин, заслушавшись, попадает с налета в глубокую лужу и начинает кричать по этому поводу громко и нецензурно, а Панкратыч замечает спокойно:
– Прыгун Клюква допрыгался.
Потом мы решаем снова бежать лесом, так как на просеке магическая сила длинной прямой дистанции заставляет нас непроизвольно ускоряться, и все мы четверо уже тяжело дышим.
– Куда вы так несетесь, уроды? – возмущается Машка и первая сворачивает к лесной опушке.
Мы растягиваемся в цепочку и вскоре выбегаем на поляну. Машка, раскрасневшаяся, на ходу скидывает олимпийку и вопреки всем правилам сразу бухается на большое поваленное дерево.
– Не спи – замерзнешь! – кричит промочивший ноги Клюквин.
Он поднимает несчастную Машку, поворачивает ее и взваливает себе на спину.
– Ах, так! – пищит Машка, резко наклоняется и подбрасывает Клюквина. Так они и качаются, сцепившись руками и прижавшись друг к другу спинами: туда – сюда, туда – сюда. Хорошее упражнение.
– Пара молодых идиотов, – говорит Панкратыч, неспешно разминая плечевой пояс.
Я становлюсь напротив, повторяю его движения, как на уроке физкультуры, и спрашиваю:
– Так что дальше было с нашим Золтаном?
– Золтан освоил фехтование на рапирах за три месяца. С успехом прошел отборочные и заявился на чемпионат Франции. Дальнейшее общеизвестно. Уже в ранге чемпиона Франции он выиграл все европейские турниры, на которые смог поспеть. И проходил их не просто без поражений, а без единого пропущенного укола. Впрочем, нет, вру, четыре штуки было на его счету в том сезоне. Первый – в самом начале – из-за неточно рассчитанной Вайнеком дозы препарата. Второй – наоборот – в самом конце сезона, когда Золтан уже зазнался, распоясался и буквально за день до выступления на открытом чемпионате Италии прилично набрался в какой-то компании то ли «Чинзано», то ли «Клико» – не помню.
– Но это очень разные вещи, – с видом знатока замечает Клюквин.
– Да и плевать. А остальные два укола нанес Дмитряну неистовый барселонец Себастьян Каррадо, знаменитый мастер отвлекающих маневров. Два раза подряд попадался Золтан в его Ловушку, едва не подарив миру новую сенсацию, но вовремя сообразил, что главное – сконцентрировать внимание на кончике клинка и Тогда уже сам черт ему не брат. Отвлекающие трюки перестали срабатывать, барселонец был сломлен.
– Про барселонца все понятно, – говорит Машка, – а как же допинг-контроль? Его что, не проверяли, этого неуязвимого?
– Еще как проверяли! Но дело-то в чем. Анизоген – так уж повелось – допингом не считали и не считают, потому что он не на в�
