я, – защищать своих людей. И вообще, давай не меряться, кто кому больше должен. Ты здесь среди своих. Все к тебе настроены дружелюбно и рвутся защищать.
Она широко распахнула глаза.
– Меня? Защищать?
Я пояснил с неловкостью:
– Пришлось сказать, что ты из знатного рода. Но тебя выкрали еще младенцем злые колдуны, и ты росла в чужом замке вместе со слугами. Надо же объяснить мозоли на твоих ладонях.
Она посмотрела на свои розовые ладошки.
– Мозоли? Нет у меня никаких мозолей.
– Правда?
– Конечно, – ответила она. – Уж от мозолей-то я умею избавляться! Сэр Ричард, я уже выздоровела. Мне очень стыдно, что я в вашей постели, как свинья неблагодарная!.. Что подумают? Мне нужно вниз, к челяди. Я буду работать, я все умею делать! Я не буду в тягость…
Я отмахнулся.
– Знаю. Но ты не в тягость. Это я себе прощение так зарабатываю.
Она округлила глаза.
– Прощение? Вы?
– Не трясись, – сказал я почти грубо, – не перед тобой, а перед Богом и потомками. Кого повесил, кого зарубил, кого велел удавить или утопить – забудется, житейские мелочи, все так делают, а вот тебе помог – зачтется. И даст возможность говорить о моем человеколюбии и необыкновенной гуманности. Возможно, только это и останется. Мало кто скажет, чем велик Архимед, а вот что голым бежал по Сиракузам…
Она растерянно хлопала глазами, потом ее личико прояснилось.
– Ой, так вы это потому, что вам так надо?
– Ну да!
Она с облегчением вздохнула.
– Как хорошо! А то я уж себя изгрызла, что ни в жисть не расплачусь за такое… такое…
Я погладил ее по голове.
– Вот видишь, снял с твоей души камешек. Теперь бы кто с моей снял… Ладно, отдыхай, скоро и ты понадобишься. Сколько той зимы… тьфу, прицепится же!..
Она сказала робко:
– Я похожу по замку, можно?
– Иди, – разрешил я, – а то уже чувствуешь себя в такой же камере, верно?
Она покачала головой, улыбнулась печально и чуть-чуть хитренько.
– Нет, здесь хорошо. Но чтоб другие девушки не подумали, что я заняла вашу постель и никого в нее не пускаю.
От камина несет горячим сухим воздухом. Березовые поленья горят долго, от них всегда такие крупные и радостно-пурпурные угли. Вдоль стен ровно и мощно источают свет горящие фитили в круглых чашах.
А на столе меня ждет удивительная карта, на которой опасаюсь что-то отмечать или черкать: вдруг да отразится в реале.
За окном блеснул свет, словно солнце прорвалось сквозь тучи. С неба пал узкий луч света, настолько радостный и сверкающий, что сердце ликующе подпрыгнуло. И почти сразу по лучу вниз скользнула блистающая, как первозданный свет, человеческая фигура.
Ангел, а это явно ангел, плыл по воздуху прямо на замок. На миг каменная башня заслонила плазменную фигуру, тут же огненный ангел вынырнул с этой стороны, а
