не будут посылать за неудачником второй корабль. Так что не стоило обманывать себя.
Осознание неутешительного факта обожгло сознание. На миг в глазах потемнело. Принять реальность оказалось не так-то просто. Но и этот удар командира не подкосил – из любого положения всегда можно найти выход. Главное – не опускать руки. Если уж нельзя попросить о помощи, можно затребовать инструкции.
– Земля, это «Коммунар»! Ответьте!.. – позвал Василий, но никто не откликнулся. – Земля, приём!
В ответ лишь треск статических помех. Волна паники захлестнула мозг, тело покрылось холодным и липким потом. Дерюгин до хруста в пальцах сжал радио и не своим голосом повторил вызов. Молчание.
– Земля, это «Коммунар»! Ответьте!.. Земля, вы слышите меня? Приём!
И так раз за разом, с небольшими промежутками времени.
А Макрокосм давил, заставляя чувствовать себя ничтожной тварью. Насмехался над слабостью двуного создания, посмевшего бросить вызов Вселенной. Мысли роились, словно потревоженные пчёлы.
Мысли о смерти были неприятны. И сознание Василия раздвоилось… Одна его часть приняла неизбежное, но другая – без конца вызывала Землю. Инстинкт самосохранения заставлял Василия лихорадочно искать выход из сложившегося положения и верить в то, что всё будет хорошо.
Такова уж человеческая натура – жить даже тогда, когда над твоей шеей занесён топор палача…
– Земля, это «Коммунар»! Ответьте!
Наземный центр молчал.
Василий не заметил, как одинокая слеза скользнула по его щеке. За ней вторая…
Капитан плакал. Ему было жалко вовсе не себя, а космический корабль, вложенный в него труд, потраченные на постройку «Коммунара» народные деньги. Было чертовски обидно, что так и не удалось стать первым, не получилось достучаться до звёзд. И что он оказался вовсе не героем, и никаким не первопроходцем, а обыкновенным человеком со своими страхами и переживаниями. Ему было досадно, что даже самая передовая идеология не смогла изжить из него первобытные инстинкты. Было из-за чего расстроиться…
Смерти офицер не боялся, но одно дело погибнуть в бою от пули, штыка или осколка, и совсем другое – от удушья, не в силах ничего предпринять ради собственного спасения. Такую смерть принять было крайне тяжело. Что может быть хуже бездействия?
– Земля, это «Коммунар»! Ответьте!
Лишь шум в эфире…
Бело-голубой шар становился всё меньше. Несмотря на то что офицер вырос в среде, где культивировалось презрение к смерти, крайне тяжело было смириться с дикой мыслью о том, что жить осталось всего каких-то несколько часов. Запас воздуха в баке системы жизнеобеспечения быстро таял.
Картинка холодного, привязанного к противоперегрузочному креслу трупа, была как живая. Командир звена тряхнул головой, дабы избавиться от неё. Не хватало раньше времени сойти с ума от страха. Впрочем, чем не выход?
