всей планете, в чем я сильно сомневаюсь, сказала, что впредь так будет с любым, кто вздумает врать богам. В этой истории что-то было – ведь в каждом храме, даже самом бедном и отдаленном, наутро появились шары правды. Их никогда не заряжали, но работают они и по сей день.
– Корысти у нас нет, – отрицательно покачал головой я.
– Что надо делать? – твердым голосом спросила Кинэлла.
– Пошли, – приглашающе махнул нам настоятель и пошел в глубь храма.
Он подвел нас к нише, которая светилась розовым и голубым: цвета, символизирующие влюбленность и, как я называл, дурость. Тут-то настоятель узнал, что Кинэлле нет семнадцати, того возраста, когда дама самостоятельно может принимать важные решения. Что она – графиня, а я – простой дворянин.
– У вас должны быть веские причины для такого поступка! – нахмурившись, сказал настоятель.
Рука Кинэллы дрогнула, и по ее телу пробежала дрожь, которую я почувствовал. Планы могли сорваться. Рассказывать правду смысла не имело, нас просто взашей выгонят и… по сути, будут правы. Тут-то я протянул настоятелю письмо князя, а сам, сделав вид, что смутился, сказал:
– Понимаете, мы разделили ложе и…
– Что? – разом спросили меня Кин и настоятель. Эх, если бы здесь был только настоятель… а так он теперь с подозрением смотрел уже и на Кинэллу.
Так что пришлось девушке покраснеть и признаться:
– Если ты про кровать, одно одеяло и объятия, то…
– Все, все! – поднял руки настоятель. – Я только прочту письмо князя.
Несколько минут царила тишина, пока он внимательно читал письмо Гунера, когда же заговорил – тяжесть упала с наших плеч.
– Сразу бы сказали, что родни у обоих нет, и вы давно являетесь самыми близкими людьми друг другу! Князь, зная вас обоих, благословляет на этот союз, хоть и не может здесь присутствовать. Я совершу обряд! Возьмитесь за руки и приложите другую руку к шару богини любви!
В глубине ниши покоился шар правды. Синхронно поежившись, мы сделали пару шагов вперед и возложили руки на шар.
– Ваши чувства взаимны и искренни? – спросил настоятель.
– Да! – дружно ответили мы.
– Вы не можете обойтись друг без друга?
– Да!
– Глубоко ли ваше познание друг друга?
– Глубоко!
– Что ж, данным мне правом я объявляю вас мужем и женой! – торжественно проговорил настоятель, а потом чуть улыбнулся: – Можете поцеловаться!
Под пристальным взглядом настоятеля я ткнулся губами в губы девушки. Назвать это поцелуем нельзя, но соблюсти рамки приличия необходимо. Ведь жена она мне теперь! Губы Кинэллы были холодны, а взгляд наполнен презрением, так мне показалось. В этот момент ее зрачки расширились, и голубые глаза девушки стали еще более выразительнее. Не успев отреагировать, я и сам застыл в изумлении. У меня в голове кто-то хихикнул:
– Это моя территория! Ведь вы в
