.

      – Сказал, приеду, но, мол, не знаю, пойду ли. Опасно же, а теперь точно пойду, – сказал мужчина и, улыбаясь, помахал последней женщине в колоне, явно «самой продажной» старушке с тростью и цветами.

      Кирилл посмотрел на нее с сочувствием, понимая, что сейчас народ прикрывается женщинами[11], почти как щитом, и не ясно, как долго это будет работать. Ощущение, что в любой момент могут начать стрелять, Кирилла не покидало, хотя он был далеко, но успел насмотреться таких видео, что волосы на затылке шевелились, а о молчании СМИ и говорить не стоит. На улицах Минска взрывы, а в новостях радостно сообщают, что мы готовимся к Дожинкам[12], это ли не издевательство?

      – Фэйки всякие там в интернете пускают, – говорит президент и хочется разбить телевизор, только бы он уже умолк.

      «Да, фэйки, а мы идиоты, мы не знаем своих улиц, не узнаем своих знакомых и, вообще, мы – «овцы, наркоманы, тунеядцы» – права не имеем думать, знать, понимать. Господи, да хватит врать!» – хотелось кричать Кириллу, но он молчал, боясь нервировать отца, а тот вдруг про Марш за свободу сам говорит.

      – Я хочу на Марш, – признался Кирилл. – Нет, не так, я должен быть там.

      Отец ему только кивнул. От этого разговора о политике, которого они оба избегали, внезапно стало легче, даже как-то спокойней, особенно Кириллу.

      «Если отец того же мнения, то мать можно будет убедить», – решил он.

      – Мне же это… звонили, спрашивали, в городе ли я.

      – Кто? – удивился Кирилл.

      – Ректор… урод.

      – А ты?

      – Сказал, что в деревне. Это он что, меня на этот провластный митинг звать собрался, что ли?! – ругался отец, действительно ругался, хотя это для него было совсем несвойственно.

      – Или хотел запретить идти на Марш, – пожимая плечами, сказал Кирилл. – Это же типа нормально решать, куда мы идем и что говорим. За нас даже решили, кто у нас президент.

      – И не говори, – выдохнул отец.

      – Кстати, ты за кого голосовал?

      – За Тихановскую, и мать за нее голосовала. Я вообще не знаю ни одного человека, кто за него голосовал.

      – А я знаю, – вздохнул Кирилл, – ребенок силовика областного масштаба.

      – Ну и бог с ним, просто не восемьдесят процентов, совсем не восемьдесят. Ну написал бы он себе каких-нибудь пятьдесят три, я бы может и поверил, но восемьдесят.

      – Мы победили коронавирус[13], – отмахнулся Кирилл.

      – И то верно, – вздохнул мужчина, продолжая неспешно двигаться в сторону родного района, самого тихого за всю историю протестов. – Сообщения о событиях на родных улицах были только двенадцатого числа, когда появился интернет и протесты стали мирными, хотя говорили, что кого-то в тот день еще даже задержали, схватили и уволокли в одну из тех вон темно-зеленых машин.

      – И все это на наши налоги, – тяжело вздохнул отец, будто они с Кириллом думали

Скачать книгу