прошло и получаса, как они сидели за столиком для двоих в кафе «Русалочка» – одном из двух городских ресторанчиков. Пип с Офелией жевали гамбургеры и непринужденно болтали. И вернулись домой усталые, но довольные. Вечером Пип отправилась спать чуть ли не с курами, а на следующий день помчалась искать Мэтта. Ее мать не сказала ей ни слова, но, когда Пип вернулась домой, на лице Офелии она увидела явное облегчение. Девочка с гордостью разложила на столе наброски. К концу недели у нее образовалась уже довольно внушительная коллекция, и большинство из них на редкость удачные. Мэтт объяснял ей, что и как, а Пип схватывала на лету.
В пятницу вечером она снова прихватила с собой сандвичи. Потом сказала, что поищет на берегу ракушки – она часто так делала, – и Мэтт проводил ее взглядом. Вдруг ему показалось, что она испуганно отпрыгнула в сторону, словно заметив что-то на мелководье. Наверное, краб или медуза, улыбнулся он, ожидая, что Мусс, как всегда, разразится оглушительным лаем. Но вместо этого раздался жалобный вой, и Мэтт, вскочив со стула, увидел, что Пип, стоя на одной ноге, растерянно разглядывает другую.
– С тобой все в порядке? – крикнул он.
Но Пип покачала головой. Отшвырнув в сторону кисть, Мэтт застыл, не сводя с нее глаз. Лица девочки он не видел – она низко нагнулась, а Мусс, не отходя от хозяйки, продолжал жалобно скулить. Мэтт бросился к ним, отчаянно надеясь, что она не пропорола ногу гвоздем. Их тут было полным-полно, и просто набросанных на песке, и торчавших из обломков досок, которые тут и там валялись на берегу.
Однако это оказался не гвоздь. Пип умудрилась наступить на острый осколок бутылки, и теперь на ступне у нее красовался уродливый глубокий порез.
– Господи, как ты умудрилась? – растерянно спросил Мэтт, усевшись возле нее на песок. Нога у Пип сильно кровоточила, и на песке образовалась уже небольшая лужица.
– Он лежал под комком водорослей, а я на него наступила, – мужественно ответила Пип, хотя лицо у нее сильно побледнело.
– Очень больно? – спросил Мэтт, осторожно коснувшись ее ноги.
– Да нет, не очень. – Она явно покривила душой.
– Готов поспорить, что очень. Ладно, дай мне посмотреть, что там у тебя.
Он хотел убедиться, что в ранке не застрял осколок. Но порез, похоже, был чистый, хотя и довольно глубокий. Пип смотрела на него испуганными глазами.
– Все в порядке?
– Ампутируем – и конец. Зачем она тебе? Держу пари, ты даже ничего не почувствуешь.
Несмотря на боль, Пип мужественно рассмеялась, но выглядела она испуганно.
– И потом, ты всегда сможешь рисовать другой ногой, – проворчал Мэтт, поднимая ее на руки. Пип была легкая как перышко, даже легче, чем он думал. Ему совсем не хотелось, чтобы она ходила по песку, он и без того опасался, что в ранку успела попасть грязь. И вдруг ему вспомнилось, что ее мать строго-настрого запретила Пип заходить к нему домой. Мэтт чертыхнулся. Но не мог же он отпустить ее, когда из ноги у нее хлещет кровь! К тому же
