такое удовольствие.
Но на Мэтта ее изыски явно произвели впечатление. На лице у него появилось выражение почтительного восхищения, а Пип, ахнув, захлопала в ладоши.
– Как?! Никакой замороженной пиццы?!
– Пип, умоляю тебя! Тебе вздумалось вытащить на свет божий все мои тайны? – улыбнулась Офелия.
– Ничего страшного. Диета, на которой я сижу, тоже в основном состоит из пиццы да пакетного супа, – хмыкнул Мэтт. Сегодня он выглядел ухоженным и еще более симпатичным, чем всегда. Офелии был приятен слабый запах мужской туалетной воды. От него веяло здоровьем и свежестью, и к тому же он казался на удивление реальным. К приходу Мэтта Офелия причесалась и даже принарядилась в элегантный пуловер из черного кашемира и джинсы. Косметикой она вот уже почти год как не пользовалась, не стала краситься и теперь. В конце концов, она ведь в трауре. Но сейчас Офелия вдруг чуть ли не в первый раз за все время пожалела, что не подкрасила губы. Помады у нее не было – вся косметика осталась дома, валялась где-то в ящике стола. До сегодняшнего вечера Офелия даже не вспоминала о ней. Нет, нет, ей и в голову не приходило кокетничать с Мэттом, просто приятно вновь ощутить себя женщиной. За последний год она превратилась в зомби, но сейчас вдруг почувствовала, что вновь пробуждается к жизни.
За обедом все трое непринужденно болтали. Сначала о Париже, об искусстве, потом разговор перешел на школу, и Пип объявила, что ничуть не скучает по ней. Пип должно скоро исполниться двенадцать. Впереди ее ждал седьмой класс. Когда-то она имела множество друзей, но сейчас, заявила Пип, она чувствует себя среди них этакой белой вороной. У большинства ее приятелей родители разведены, и ни один из них не знал, что значит потерять отца. Пип неприятно осознавать, что кто-то из них станет ее жалеть, а она ничуть не сомневалась в этом. Она заявила, что ей, мол, противно даже думать, что все они будут «милы» с ней, потому как от этого ей, дескать, грустно. Она вовсе не хочет чувствовать, что она какая-то особенная. Но Мэтт понимал, что тут уж ничего не поделаешь.
– Я ведь даже не смогу пойти на традиционный обед «папа-с-дочкой»! – жалобно протянула она. – Просто не с кем! – Офелия тоже уже ломала над этим голову, но так и не смогла ничего придумать. В прошлый раз, когда отец отказался пойти, Пип взяла вместо него Чеда. А в этом году ей некого пригласить…
– Можешь пригласить меня, если хочешь, – великодушно предложил Мэтт. А потом бросил быстрый взгляд на Офелию. – Если, конечно, мама не возражает. В конце концов, почему ты не можешь взять с собой приятеля, раз уж нельзя пойти с мамой, верно? А кстати, почему? Чем мама хуже папы?
– Не разрешат. Кто-то уже хотел в прошлом году, так ему не позволили.
Идиотизм, сердито решил Мэтт. Но при мысли о том, что она появится на обеде с Мэттом, Пип так обрадовалась, что он прикусил язык. Да и на лице Офелии он прочитал явное облегчение.
– Спасибо, Мэтт, – шепнула она и вышла из-за стола, чтобы принести десерт.
В холодильнике оказалось только одно мороженое,
