засмеялся кто-то спереди. – Будто кто-то знает, чем они действительно болели! Они наверняка все от старости умерли, а уж наши добросовестные врачи им от всей души понаписали! А еще и журнашлюшки страхов добавили! Они теперь нос строго по ветру держат! Для них теперь эта жила основная!
– Да хватит вам, наконец, собачиться! – решил приструнить всех сразу мужчина уважаемого вида, но тут же получил в ответ от той первой женщины:
– А ты кто такой, чтобы здесь всем рты затыкать? Если ты начальник какой, так почему на электричке ездишь? Начальники на мерседесах ездят или на этих… Как их? На ландкрузерах!
– А если ему собственную электричку подадут? – хохотнул кто-то.
– Если так, то всегда, пожалуйста! – поддержал кто-то шутку. – Тогда милости просим всем рты затыкать!
Очередь продвигалась мучительно. Хлеба всякого здесь покупали помногу, а в одной-единственной амбразуре едва справлялась с обслуживанием, всегда как белка в колесе, единственная женщина-продавец.
Генка, управляясь одной рукой, достал свой телефон из тесного кармана джинсов, будь они трижды не ладны, ругался он всегда на их тесноту, чтобы оценить оставшееся время, но телефон кувыркнулся в неловких пальцах, выскользнул из руки, упал на асфальт и разлетелся на части. Генка чертыхнулся, с трудом из-за пакетов наклонился и стал собирать воедино корпус, отлетевшую далеко в сторону крышку, аккумулятор. Настройки, разумеется, сбились. Оставил на потом. Одной рукой проделать это мог лишь фокусник, но отпускать пакеты наземь, чтобы освободить другую руку, ему не хотелось – того гляди что-то опять посыплется.
Никто Генке в его непростом деле не помог, хотя на помощь он и сам не рассчитывал. Давно знал, где и в какое время живёт! Впрочем, сам-то он помог бы любому непременно. Так воспитали. Но именно потому он и оценивал себя сейчас иначе, чем это случайное среднестатистическое сборище, выстроившееся длинной вереницей.
После конфуза с телефоном Генка уже плохо представлял, сколько времени осталось до прихода электрички, и потому слегка заволновался, ибо очень уж медленно продвигался он к заветной амбразуре.
Временами возле неё кипели нешуточные страсти. Кого-то очень не устраивала мнимая медлительность продавщицы, выбивающейся из сил. Кто-то ворчал на покупательницу, вертевшую носом на всё и вся и возвращавшую обратно уже третий батон, оказавшийся не по вкусу. Она никак не отходила от амбразуры. А потом ещё и миловидная девушка чересчур долго выбирала тортик, и его пришлось нестандартно упаковывать, задерживая нервных покупателей. Правда, девушка выглядела столь скромным ангелочком, что никто не осмелился ее обругать хоть за что-то, как поступили бы с кем угодно из этой напряженной людской струи…
Генка смирился с ситуацией и молчал, полагаясь на свою удачу. При самом плохом раскладе, уже при приближении электрички, он мог рвануть прямо отсюда и в последнюю минуту запрыгнуть в любой вагон. Если, конечно, никто не помешает по пути. Но жена останется без хлеба. И ещё без молока! А Генка из-за ее упрёков на два дня лишится покоя
