счета, на них появлялись заоблачные суммы, которые затем в течение всего нескольких дней испарялись из активов и реестров. Чаще всего их перекладывали на валютные счета, и потом всё это улетало в зарубежные финансовые учреждения и офшоры. А нашему банку полагались ну просто неприлично приличные комиссионные.
Заработная плата меня радовала, но очень скоро я поняла, что это не банк, а прачечная по отмыванию денег, и что с этим делать, я не знала. Впервые в жизни я не могла найти выход.
Идти в прокуратуру – смешно, всё делалось слишком открыто и нахально, наверняка была «крыша», просто так никто бы не рисковал. Обсуждать эту проблему с кем-то было очень опасно, можно влипнуть в неприятную историю.
Мама говорила: если не знаешь, что делать, не спеши, а если не уверен в победе, не ввязывайся в драку! Боже, Юля, ты правда малость без головы, в какую драку? Это всё равно, что тебе выйти на ринг против Тайсона. И я приняла решение уволиться. Было неприятно терять работу и приличную заработную плату, но самое обидное – это чувство бессилия и ощущение чего-то противного. Вот и учись всю жизнь!
Моя интуиция меня не подвела: этому кредитному учреждению скоро пришёл конец. Центробанк отозвал лицензию, банк закрылся, а я поняла, что очень многого не знаю. Не могу уловить чего-то самого главного, не всегда принимаю правильные решения при работе с коллективом, не сразу распознаю обман и вообще, как мотылек на свет, сама лечу в ловушку. Я же сама его выбрала, этот банк! Хорошо, хоть интуиция у меня скорпионья, это иногда спасает.
Я решила взять паузу и поехала в родной город, который очень любила.
Стояло знойное жаркое лето, обычное в южных провинциях России. Я давно не была здесь, и мне показалось, что город наполнился какой-то замечательной красотой, не такой бьющей в глаза и нарочитой, как в столице, но всё было обустроено с милым сердцу, ненавязчивым комфортом.
Мама уже не работала, на этом настоял Славик, и их отношения сильно изменились. Славик стал оберегать маму, словно она ребёнок или несамостоятельный человек. Он постоянно был на связи, звонил, спрашивал, где мы, что делаем, это всё было очень на него непохоже и странно.
Дома он смотрел на маму с обожанием и лаской, ловил её взгляд, чтобы подать тапочки или очки. Сейчас я понимаю, что была тем летом эгоисткой, думала только о себе, потому что переживала сложный период в жизни и запуталась в своих делах. Наверное, это помешало мне пристальней вглядеться в то, что происходит, и во всем разобраться до конца. Но этого не случилось. Моя хвалёная интуиция спала, и я вместе с ней проспала самое главное.
Я пробыла дома около месяца, а потом заведующий ведущей кафедры нашего вуза позвонил мне и сделал предложение, от которого я не смогла отказаться. В тот же день улетела в прохладную Москву, оставив колоритный южный город. Не могу сказать, что с лёгким сердцем, оно щемило ужасно; какая-то тоска, природу которой я не могла себе объяснить, не давала мне покоя, а в горле предательски
