итоге оказался на том же месте, с которого начал. При моем приближении он исчез, но боковым зрением я увидел какую-то вспышку слева, исчезающую за парашютами, – под трибунами, неподалеку от загона. Так я и нашел Джорджию.
Мне пришлось рассказать родителям о случившемся на фестивале. Еще я поделилась с ними предположением, что это Терренс меня связал. Моисей прошел со мной в дом и нервно мялся у двери, потупив глаза в пол, чтобы не встречаться ни с кем взглядом. Родители настаивали, чтобы он сел, но он все отказывался, и в конце концов парня оставили в покое и игнорировали его так же старательно, как он их.
Вечер плавно перетек в ночь; родители переволновались, задавали бесконечные вопросы и даже позвонили шерифу, который, к счастью, жил на окраине Левана, а не в другой части округа.
Они также позвонили прабабушке Моисея и предупредили, что он задержится у нас, чтобы дать показания. Закончилось это тем, что она явилась к нам: ворвалась через заднюю дверь, будто на дворе было не два часа ночи, а десять утра. Кэтлин похлопала внука по щеке, мимолетно сжав ему руку, а затем быстро заключила меня в крепкие объятия. Ее макушка едва доставала мне до плеч, седые кудряшки щекотали подбородок, но я сразу же почувствовала себя в безопасности, тепле и уюте. Она села за стол, а я воспользовалась случаем и пошла в душ, чтобы смыть грязь с кожи и волос, пока мы ждали прибытия шерифа. Все тело ныло и было покрыто синяками, на запястьях остались отметины от веревки, щеку рассекала длинная царапина. Затылок ужасно болел, и даже губы саднило от ударов лицом о землю. Но больше всего меня мучило тошнотворное ощущение в животе, будто я чудом избежала чего-то поистине кошмарного.
Переодевшись в пижаму в горошек и обмотав голову полотенцем, я вернулась на кухню и обнаружила за столом шерифа Доусона. Перед ним уже стояла бутылочка пепси и лежал кусочек пирога – независимо от обстоятельств, мама всегда оставалась гостеприимной. Шериф Доусон был высокого роста и спортивного телосложения, которое лишь подчеркивала бежевая форма. Его светлые волосы были аккуратно зачесаны и разделены пробором, голубые глаза ярко выделялись на фоне загорелой кожи, говорившей о том, что большую часть своего времени он предпочитал проводить под открытым небом. Ему было около сорока, и он уже дважды побеждал на выборах шерифа. Народ любил его, а он любил лошадей. Для жителей нашего округа это расценивалось как довольно неплохая характеристика. Что-то мне подсказывало, что он не скоро покинет должность. Они с папой как раз обсуждали объездку Лакки, когда я заняла стул рядом с миссис Райт. Моисей сидел напротив шерифа, и тот сразу же принялся осыпать его вопросами. Моисей вел себя настороженно и постоянно поглядывал на дверь, словно ему не терпелось улизнуть. Я чуть не улыбнулась, вспомнив о подобном его поведении в воскресной школе. Допрос вышел недолгим; Моисей, верный себе, отвечал максимально кратко.
Он пошел на родео вместе с бабушкой (Кэтлин услужливо закивала). Хотел посмотреть
