додневным делам, а секретарша Маринка уже в пятый раз разносила кофе. Я сидела за своим столом и с грустью смотрела в окно. Стоял конец лета, август… Я не люблю этот месяц, поскольку он символизирует для меня конец всего хорошего, то есть лета. Собственно, август для меня уже и не совсем лето, а так, его отголоски. Есть в нем что-то обманчивое, фальшивое. Вроде бы и солнце светит, и деревья пока еще зеленые, но в том-то и дело, что пока! Пройдет совсем немного времени, и листья пожелтеют, сморщатся и облетят, а солнце станет редким гостем в наших краях. Да и светить будет совсем не так, как в июле.
«В общем, ничего хорошего», – подвела я итог своему настроению.
Газета была практически готова, оставались лишь детали, поэтому я могла себе позволить немножко побездельничать.
В кабинет вошла Маринка с очередной чашкой кофе.
– У меня уже во рту от него горько, – призналась я.
– Добавь сахару, – беспечно пожала плечами моя подружка, усаживаясь напротив.
– Это не поможет, – вздохнула я.
– Оля, что-то ты сегодня какая-то пасмурная, – внимательно посмотрев на меня, заметила Маринка. – Это потому, что на воздухе бываешь совсем мало. И вообще мы давным-давно никуда не выбирались все вместе. Это безобразие, так жить нельзя! Вот давайте прямо сегодня возьмем и…
– И что? – меланхолично спросила я.
– Ну, и поедем!
– Да куда же это поедем-то? – с досадой уточнила я.
– На пляж, например, или в лес!
– Но какой же может быть пляж или лес под вечер!
– Ну тогда давай завтра поедем! – не отставала надоеда Маринка.
– Завтра видно будет, – отозвалась я. – Газету еще доделать нужно.
– Так все почти готово же! – всплеснула руками Маринка. – Оля, по-моему, ты начинаешь стареть!
– Отстань от меня, а? – попросила я и снова уставилась в окно.
– Ты так и засохнешь здесь, – пообещала Маринка, выходя из кабинета.
Признаться, ее предложение насчет совместной вылазки куда-нибудь пришлось мне по душе. Мы и впрямь давно нигде не были все вместе, а ведь такого рода времяпрепровождение уже стало доброй редакционной традицией. Нет, нужно и в самом деле стряхивать с себя всю эту меланхолию и возвращаться к жизни. Лето ведь действительно скоро закончится, и нужно сохранить в памяти что-нибудь приятное о нем… Я уже хотела позвать Маринку, чтобы обсудить детали нашей поездки, но тут зазвонил телефон.
– Алло, – постаравшись придать голосу бодрость, сказала я, снимая трубку.
– Простите, можно мне услышать Бойкову Ольгу Юрьевну? – послышался женский голос, звучавший довольно робко.
– Я слушаю.
– Оля? – неуверенно уточнила женщина. – Это Наташа Калачова. Ты меня помнишь?
Наташу Калачову я, конечно, помнила – давняя подруга… Собственно, подругой она была для меня в далекой юности, когда мы вместе учились в университете, а со временем, когда частота наших встреч резко сократилась, Наташа перешла – такова жизнь! – в разряд приятельниц. Тем не менее я рада была ее слышать, хотя была немало удивлена этим звонком, да еще на работу.
В голосе Наташи, однако, звучала обеспокоенность, если не сказать откровенная тревога, и я это сразу почувствовала.
– У тебя что, какие-то проблемы? – несколько настороженно поинтересовалась я.
– Д-да… – неуверенно ответила Наташа. – Не знаю даже, как о них и сказать-то. Может быть, мы лучше встретимся с тобой?
– Да, пожалуйста, – легко согласилась я. – Рабочий день скоро заканчивается, так что приезжай ко мне домой. Адрес помнишь?
– Помню, – отозвалась Наташа и тяжело вздохнула.
– Да что с тобой? – встревожилась я уже не на шутку. – Скажи прямо сейчас хотя бы в двух словах!
– Не могу, – выдавила Наталья. – Это лучше при встрече. Я приеду в семь часов, хорошо?
– Ну ладно, в семь так в семь, – не стала я настаивать на продолжении разговора. – Появляйся, буду тебя ждать.
Повесив трубку, я задумалась, вспоминая Наталью и свое студенческое прошлое. Было тогда много всего, но сейчас память выхватывала отдельные эпизоды, причем вразнобой и в основном что-то такое радостное и беззаботное. Сейчас же все было другое – работа, безжалостный ритм жизни, постоянная спешка, беготня, суета… Словом, Наташа позвонила практически из другого мира, который уже окончательно растворился в прошлом. Но ничего не поделаешь, такова жизнь…
– Это кто звонил? – просочилась тем временем в кабинет Маринка.
– Одна
