Ты что, филерша?
– Мама, за это платят деньги! А изменять, между прочим, как раз безнравственность и есть! Сама мне это внушала.
– Не нам с тобой судить. Это я тебе тоже внушала!
– Ма, я и не собираюсь устраивать суды с присяжными! Но – кушать-то нам с тобой хочется? Поэтому давай не будем подвергать критике мою новую работу!
Она рассеянно кивнула. Спорить со мной было бесполезно – это она поняла уже давно, поскольку упрямство было моей отличительной чертой. Как и чувство противоречия.
Может быть, поэтому я и люблю Вийона, чьи стихи сотканы из противоречий?
Телефон надрывался, как больной в припадке истерики.
Пенс посмотрел на часы.
Какой идиот мог звонить в такое время?
«Не обманывай себя, Сереженька, – приторно ласково прощебетал внутри его отвратительный голос опасности. – Сам знаешь, кто это».
Он сел на кровати, протянув руку к трубке, и тут же отдернул ее. Укус бывает смертельным, Пенс. Может быть, сделать вид, что тебя дома нет?
Но он знал – это ни к чему не приведет. Они будут звонить все время, пока его не достанут. Они знают, что он здесь, ему некуда деться.
«Ты в мышеловке, мой птенчик, ты в силках, умело расставленных чьей-то недоброй рукой…»
Если бы Пенс мог заткнуть этот голос внутри его, обдающий холодом страха, он бы так и сделал.
Но…
Жизнь надо принимать такой, какая она есть. Даже если она тебе не очень нравится в ее теперешнем обличье.
Сколько раз Пенс думал, что ему поможет самоубийство. Просто возьми в руки лезвие, малыш, а? Сам увидишь, как вместе с кровью уходят твои проблемы!
Но решиться на это не было сил. Он оставлял это на крайний случай. Если не хватит денег, вырученных от продажи «Судзуки», тогда конечно. Тогда он это сделает, но не сейчас.
Он собрался с силами, судорожно вздохнул, поднял трубку и тихо произнес:
– Я слушаю.
– Надо же, он нас слушает!
Голос был омерзительным, а то, что абонент считал смехом, более напоминало Пенсу карканье ворон над его могилой.
– Как с выплатой долга, дружок? Разве ты не знаешь, что счетчик включен?
– Я его еще не видел, он пропал!
– Меня уже не интересует Толстый, дружок, – ехидно пропел голос в трубке. – Толстый почти труп, а вот ты… Последний срок – завтра. Не будет денег – не будет твоей квартиры.
Трубку повесили. Пенс закрыл глаза. Ему хотелось закричать. На пороге возникла мать и обеспокоенно спросила:
– Сережа, что случилось? Кто звонил в такую рань?
Пенс сглотнул комок, появившийся в горле, и пробормотал:
– Ошиблись номером, мама. Всего лишь ошиблись номером…
Лариков встретил меня у входа в дом. Он стоял и ежеминутно посматривал на часы, что говорило о его крайнем нетерпении.
– Простите,
