сь попутчица. Это была миловидная женщина лет тридцати, так, по крайней мере, мне показалось. Копна огненно- рыжих волос, которые разметались по плечам, украшала ее голову. На лбу волосы были перехвачены обручем, сделанным из синего искрящегося металла, удивительно гармонировавшим с цветом ее глаз. Я поздоровался, сел на свое место, привалился к углу и закрыл глаза. Поезд дернулся и плавно тронулся с места. От толчка я проснулся. В этот момент женщина достала из лежавшей рядом с ней сумки, какую- то плоскую “штуковину”. Она прикоснулась к ней пальцем и, прямо в воздухе, над "штуковиной” возникло что- то вроде светящегося экрана. На экране были написаны какие- то странные письмена. Закорючки, чем- то напоминавшие волны, покрывали экран плотными столбцами. Эти закорючки были совершенно непохожи ни на буквы, ни на иероглифы.
– Что это, голограмма? – не выдержал я.
Конечно, в наше время электроника развивается стремительными темпами, но уж больно странно этот прибор выглядел.
– Что- то вроде этого, – задумчиво ответила женщина.
Она была полностью поглощена своим странным текстом. Мне неловко было мешать, но любопытство оказалась сильнее.
– Вы меня извините, а что это за письмена такие странные?
– Это письмо… Допустим… зовите их… таврами. Я думаю, так вам будет проще произносить, – пояснила она, продолжая читать.
– Кто такие тавры? – изумился я. Я что- то не слышал о таком народе. Где они живут?
Она внимательно посмотрела на меня своими удивительными глазами. Ее взгляд буквально прошил меня насквозь. Даже мурашки по спине пробежали.
– Они живут не здесь. В смысле не на Земле, а очень далеко отсюда.
Она сказала это просто, как само собой разумеющееся.
– Где?!– спросил я растерянным тоном.
– Там в космосе. Очень, очень далеко…
– Она нормальная, вообще- то? – подумал я.
Видимо мой взгляд был настолько выразительным, что попутчица, улыбнулась и произнесла спокойным, тихим голосом.
– Я совершенно нормальный и адекватный человек.
– Мысли она читает, что- ли? – мелькнуло у меня в голове.
– Да, я могу читать мысли,– подтвердила она вслух, чем еще более меня поразила.
– Кстати, продолжила она, а вот вы себя недооцениваете. Вы весьма интересный человек, – сказала она задумчиво. У вас талант есть, а работаете мелким служащим. Вам надо менять свою жизнь.
Я совершенно этого не ожидал и, признаюсь честно, был польщен.
– Я чувствую, вам можно доверять. Кстати, мне кажется, Вы большой любитель дорожных историй, не правда ли? И дома записываете их в тетрадку. Да, да в толстую такую с обложкой коричневого цвета.
Я был потрясен ибо это было верно. Это была моя тайная страсть, а она взяла и спокойно, без усилий заглянула в мою душу, как в открытую книгу.
– Вы знаете, я пожалуй расскажу вам одну историю. Точнее расскажу о том, что случилось со мной и с моим братом. Честно вас предупреждаю, в это трудно поверить, но, тем не менее, это правда. Об одном я вас очень прошу, слушайте молча, не перебивайте и ничего не спрашивайте. Мне было весьма непросто решиться и…
И она начала свой рассказ.
Какой там сон? Я забыл о нем через мгновение. Я сидел и слушал. Несколько раз открывал рот, чтобы что- то спросить, но тут же, помня свое обещание, останавливался.
Она говорила и говорила. Я буквально поглощал ее слова, пытался запомнить имена, названия, даты. Это было ужасно трудно. Она совершенно серьезно рассказывала такое, что даже в самых смелых фантастических фильмах не отважатся показать. Сначала моя удивительная попутчица поведала все о себе, потом о судьбе своего младшего брата. Когда она упомянула о нем, то гримаса страдания исказила ее лицо. Я видел с каким усилием женщина смогла совладать со своими чувствами.
Время летело незаметно. Наступил рассвет.
– Увы, мне пора, – сказала она. Моя остановка.
Вскоре тормоза поезда заскрипели, он стал замедлять ход и остановился. Мы попрощались. Моя попутчица уже стояла в двери купе, как вдруг ее взгляд упал на лежавшие на столе две толстые тетради в твердом переплете. Я как раз купил их сегодня для своих писательских нужд. Женщина взяла одну из них в руку, чуть подбросила в воздух, словно взвешивая, и коротким, резким ударом, проткнула ее пальцем насквозь.
– На память о встрече! – сказала она, помахала рукой и вышла в коридор вагона.
Я, ошарашенный и оторопевший, остался стоять, тупо глядя на проткнутую тетрадь. Потом кинулся к окну, но перрон был уже пуст.
Я вернулся домой, но не чувствовал
