я, когда за ним закрывается дверь. – Они у тебя оба красивые.
– Знаю, – Бонни задумчиво смотрит сыну вслед, затем поворачивается и начинает шарить в шкафах, выставляя чашки. – С ужасом думаю о том дне, когда они приведут домой подружек.
Я придвигаю стул, пока Бонни заканчивает заваривать чай.
– Новостей о найденных останках пока нет, – осторожно начинаю я.
Бонни долго не отвечает, и я уже думаю, что сестра, как обычно, сменит тему.
– Ты позвонила отцу? – спрашивает она.
Я качаю головой:
– Еще нет. Бон, тебе вообще не хочется его увидеть? Разве ты не соскучилась?
Бонни поджимает губы и отводит взгляд:
– У меня с ним были не такие теплые отношения, как у тебя.
– У вас были нормальные отношения, и я не об этом спрашиваю.
– У родителей на меня никогда не было времени, – Бонни проводит ладонью по столешнице.
– Это просто смешно, Бонни. Ты рассказывала мне совершенно другое, – замечаю я, вспомнив редкие мгновенья откровенности Бонни.
– Ну, то было в раннем детстве, когда они вечно пытались меня перевоспитать, – возражает сестра. – А в какой-то момент они махнули рукой – наверно, когда родилась ты, – добавляет она. – Шучу. – Она смотрит на меня поверх чашки: – Во всяком случае, тебя любили больше всех, это было заметно любому.
– Бонни, это неправда.
– Это правда, – сестра резко отодвигает стул. – Но мне давно безразлично. Сейчас поедим. Но у меня только суп.
– Звучит заманчиво, – отзываюсь я, недоумевая, почему Бонни не перенесла нашу встречу, если у нее не было настроения готовить. – А где Гарри? – спрашиваю я про младшего племянника.
– Тоже у приятеля. Клянусь, они проводят больше времени в чужих домах, чем у себя. Я их почти не вижу, – Бонни опускает голову. Очевидно, сестра скучает по своим мальчикам, хотя и не признается в этом. – Должно быть, это в порядке вещей для нормальных городов с нормальными школами. Не представляю, какими бы они выросли, если бы им пришлось жить на маленьком пятачке, как нам!
– Неужели тебе совсем не нравился Эвергрин? – не верю я.
Сестра поворачивает голову:
– Да я его ненавидела! У меня не было жизни, не было подруг…
– Как это? – перебиваю я. – А Айона?
– Ага, только Айона. – Бонни отворачивается к плите. – И всего на одно лето. Я на днях вспоминала Дэнни. – Эта тема настолько редка у сестры, что мое сердце замирает. – Не знаю отчего. Я начала о нем думать неделю назад…
Я не нахожу, что сказать, поэтому молча жду продолжения.
– Хотя вообще-то я вру, – признается Бонни. – Я знаю почему. Как-то раз, когда мои мальчики играли в регби, я заметила на поле странного крупного мальчишку. Он стоял на краю площадки и только смотрел на остальных. Дэнни вел себя точно так же.
Я отрываю уголок у лежащей передо мной салфетки и начинаю скатывать из него комок между пальцами.
– Наш братец всех пугал, и я его
