тут на тебе…
Захарченко улыбнулась. Все происшедшее развеселило ее. Она с утра уже успела прочитать две лекции и под конец второй едва сдерживала зевоту от скуки, навеваемой тем, что она сама говорила.
Чего нельзя было сказать про Александра Николаевича Доброва. С одной стороны, все произошедшее вчера возмущало его до глубины души. Надо же, Семечкин умудрился выставить его в глазах двух женщин шантажистом! Никогда еще он не выступал в таком качестве.
С другой стороны, уже послезавтра должны были нагрянуть люди из фонда. Они по долгу своей службы и в точном соответствии с названием фонда были обязаны наблюдать за развитием свободного человека в еще не до конца свободной России. А Александр Николаевич нес перед ними ответственность в размере одной тысячи американских долларов, и не будь вчерашней встречи, он вынужден был бы, образно выражаясь, исполнять перед строгими представителями свободного мира туземный танец живота, оправдываясь в растрате денег.
Прозвенел звонок, и Доброву, равно как и Семечкину, пора было идти на лекции. На развилке коридоров Добров погрозил коллеге кулаком и пошел в направлении своей аудитории, где его уже ждала благодарная студенческая публика.
Читал Добров интересно. Как правило, студенты и студентки, причем последние в большей мере, слушали его внимательно. Но сегодня лекция что-то не задалась. Сначала Добров переврал цитату из Кьеркегора, а потом запутался в собственных рассуждениях по поводу диалектики от абстрактного к конкретному.
Стук в дверь аудитории застал его как раз в тот момент, когда он уже выбирался из построенных им самим философских дебрей и собирался перейти к самой сути сегодняшней темы.
– Да-да, – недовольным тоном произнес Добров.
В двери показалось лицо его вчерашней знакомой, с которой он при весьма странных обстоятельствах познакомился на набережной.
– На минуточку, – сказала Лариса.
Непонятно почему, но Доброва охватили нехорошие предчувствия. Это чувство усилилось, когда он услышал смешки студенток. Они красноречиво смотрели то на Доброва, то на нежданную посетительницу.
Добров сошел с возвышения кафедры и подошел к двери. Лариса посторонилась, давая ему пройти. Выйдя в коридор, Добров обнаружил там Светлану Гордееву, которая стояла у стены. Та одарила своего любовника ненавидящим взглядом.
В этот момент Доброву показалось, что нехорошие предчувствия явно начинают сбываться.
– Что случилось? – спросил он, нахмурившись, стараясь придать своему голосу как можно более безразличный тон.
– Нам надо поговорить. Срочно, – тихо, но очень отчетливо сказала Гордеева.
– Но у меня лекция…
– Твоя лекция подождет. Если вот это, – она помахала перед ним листком бумаги, – тоже писал не ты, я думаю, ты сам распустишь своих студентов.
Добров еще больше нахмурился и вырвал листок из рук Светланы.
– Чего?!
Голос
