от положения своей головы.
Истории точно неизвестно, что и как тогда курили эти «ураганы», а также, чем они мотивировались, когда примитивный и одурманенный мозг одного из них повелел своему носителю громко прошептать: «Черт, надеюсь, эти таможенники никогда не полезут в фекалку!»
Сказано – сделано! На следующее утро приехал микроавтобус с двумя водолазами. Впервые, за тридцать с лишним лет, люк доступа в фекальный танк было решено вскрывать. А это 28 здоровенных гаек и, примерно, сорок слоев краски, которую выжигали паяльной лампой.
Почти три часа «черная таможня» откручивала прикипевшие гайки, а потом ещё минут двадцать водолаз нырял в фекальную цистерну. Эти двадцать минут были адом для всех, кроме него. У водолаза был свой собственный воздух для дыхания, а у всех нас – только общий: смешавшийся с тем, что выходило из открытой горловины, где по дну цистерны ползал водолаз, активно перемешивая её содержимое.
Ничего не найдя, старший таможенник пошел жаловаться капитану на практикантов, что те ему «неправильно стукнули».
В капитанский салон были вызваны «ураганы».
– Что вы сказали таможне? – начал допрос капитан.
– Чтобы она в «фекалку» не лезла! – ответил один из практикантов.
– Ну а вы? – капитан повернулся к таможеннику.
– А мы полезли, – ответил тот.
– И в чем вопрос?! – удивился капитан.
Больше «черная таможня» на пароход не приходила. Местные портовые власти выдали нашему пароходу официальный запрет "осуществлять заходы в порты юрисдикции США". На излишне эмоциональный вопрос обескураженного капитана о причинах такой дискриминации, американский портовый чиновник ответил: «Да уж больно сильно вы воняете!»
Потеряшка
Электромеханику Стасику не везло. Если на пароходе что-то где-то происходило неприятное, то только с его участием. Когда боцман решил проверить, настоящий ли спирт он купил у припортовых маклаков, подожженная жидкость, разумеется, пролилась на колени Стасика. Прилетевший за ним вертолёт береговой охраны Швеции не обнаружил вертолётную площадку на судне ввиду отсутствия таковой и потерпевшего поднимали в спасательной люльке. Стасик пытался что-то кричать и даже куда-то показывал рукой, но громада судовой надстройки, накренившись на очередной волне, боднула люльку так, что Стасик потерял желание общаться и сознание. Так мы лишились электромеханика в первый раз за рейс.
Полтора месяца спустя, Стасик, блестя розовой кожей на коленках, вернулся. А на следующий день после выхода в море, он потерялся. Не пришёл на завтрак, не появился и на обед. Его начали искать и не смогли найти. Объявления по общесудовой трансляции с требованием "электромеханику срочно прибыть на мостик" тоже не дали результатов. Всем стало ясно: Стасик пропал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен
