губами оставить красные отметины.
И чувство такое, словно я всю жизнь пил воду из крана – воняющую хлором, но вот сегодня дорвался до настоящего лакомства – чистейшей родниковой воды. Холодной и невероятно вкусной. Есть ведь с чем сравнить. С тысячами крашенных девиц, в головах которых – пустота. Да и внешность у них одинаковая – конвейерная.
А Даша… Она другая. Что у таких, других, в голове? Когда мне ждать удара в спину? Да и вообще, последует ли он?
О человеческой подлости я знаю непонаслышке. Помню, писал вступительные экзамены в популярный ВУЗ. Готовился я знатно, как и всегда, потому что знал, что денег у меня для откупи нет. Есть только я сам. Про вечно бухую мать не стоит даже упоминать. Хрен что она сделает, если я провалю экзамен, лишь зарыдает да за новую бутылку возьмется. А что? Повод есть. И нет, я не ненавидел ее. Я любил, только с каждым годом она во мне вызывала все больше отвращения. Так вот, я готовился несколько месяцев, лелея свою мечту – вырваться из этого порочного круга, где жизнь бьет меня по лицу, а я подставляю щеку, чтобы ей было удобнее. Я мечтал стать кем–то. Стать образованным, с работой, с домом и семьей – не такой, как моя. Чтобы люди не поджимали губы при виде меня, а в их глазах не было жалости и презрения. И от мысли, что меня примут на бюджет, и я даже смогу себе отбить стипендию, у меня выросли крылья. А может, не крылья это были, а просто я смог допустить мысль, что могу быть таким, как все, и потому выполз из “ниже плинтуса” на пол? И эта разница оказалась мне заоблачным пространством? Хер его знает, а вот я знаю одно – падать даже с уровня пола больно. Потому что мою работу записал на себя сыночек богатого урода, который до этого со мной лясы точил, а я остался ни с чем. Не сумел ничего доказать и вновь оказался там, где мне было место. Просто потому, что у меня было все, но денег не было.
Конечно, сейчас все по–другому. Меня обмануть себе дороже, а в глазах вместо презрения страх и желание угодить. Но ведь с ней иной случай.
Следующий ход за Снежинкой, потому что такие, как она, ни за что не сдадутся. Переждут, но не подчинятся.
– Зачем я тебе нужна… – она криво улыбается и добавляет: – Павел?
Я вижу в ней теперь вызов, страх никуда не делся – его притупила злость на меня и ее ошибку. Однако мне сейчас похер на все, кроме ее губ, которые произнесли мое имя. Током прошибло, волнами снесло. Слуховой оргазм, мать его! Чуть не кончил, как долбанный извращенец, только от того, что она произнесла мое имя.
Пиздец.
– Люблю покупать себе красивые игрушки, – сообщил ей. –Таких, как ты. И играть в них.
– Купи себе душу! – зло произнесла Дарья. – А я ухожу.
Душу, увы, мне не купить. А если бы и мог – не стал бы. Зачем мне, ублюдку, душа? Скажите еще, что совести не хватает.
– Думаешь, я тебе позволю?
– Ты не имеешь права…
– Дар–р–рья, – перебил ее я. – Я тебе и так даю выбор. Или ты соглашаешься на все сама, или я резко перестаю быть добрым, и мы говорим по–другому. Тебе решать, девочка. И не неси ересь
