удар полностью разгружает подкорку мозга, а энергия, заключенная в водке, переходит в организм. Одно время он даже практиковал этот способ психологический разгрузки. Когда чувствовал, что все дела начинают вызывать непреодолимое отвращение, брал отпуск за свой счет, покупал водки, отключал телефон и выпадал из жизни.
В обычные дни он пил мало, предпочитал коньяк, и первая бутылка шла трудно, с усилием. Потом время исчезало, алкоголь брал свое. День за окном сменялся ночью, ночь днем. Время определялось не часами, а количеством пустых бутылок под столом. В голове шла своя жизнь, не контролируемая сознанием. Всплывали эпизоды из прошлого – по большей части почему-то мелкие, стыдные. Детская трусость, ненаходчивость или неловкость в юности, невольные предательства, несправедливые, нечаянно причиненные близким людям обиды. Странно, но всегда вспоминалось и переживалось остро, болезненно только плохое и никогда поступки благородные, питающие чувство самоуважения, каких в его жизни, как и в жизни любого человека, тоже было немало. Пил до тех пор, пока организм не пресыщался и водка не переставала лезть в горло. Иногда это случалось на пятый день, иногда на седьмой. После этого переходил на кефир, глотал снотворное и начинал мучительное возвращение к жизни. Сначала был не сон, а чередование зыбкого бодрствования и тяжелого забытья. Лишь день на третий алкоголь выходил с обильным горячим потом. И наступал наконец момент, когда внешний мир врывался в сознание ярким многоцветьем дня, шумом города, воробьиными сварами и гуканьем голубей. Панкратов залезал под душ, с удовольствием брился, наводил к квартире порядок. Он был, как медный пятак, очищенный кислотой от окиси и грязи. Да так оно, пожалуй, и было.
После 1991-го года, когда монстр КГБ превратился в Федеральную службу контрразведки, а Управление по борьбе с особо опасными хищениями социалистической собственности скукожилось до размеров отдела экономической безопасности, Панкратова вывели за штат. Не успел он подумать, как жить дальше, как получил неожиданное предложение от московской ассоциации «Росалко». Ему поручили купить в Киеве две цистерны спирта, отогнать их во Владикавказ и там продать. Целью операции было выяснить, как украинский спирт попадает в Осетию и превращается там в осетинскую водку, теснившую на рынке московских производителей. На этом деле Панкратов заработал больше двадцати тысяч долларов, огромную по тем временам сумму. Добавив к ней свои сбережения и взяв кредит, он купил для жены и дочери трехкомнатную квартиру на Таганке. Переезд и хлопоты по обустройству незаметно сблизили их с женой, они снова стали жить вместе, но уже на два дома.
Через несколько лет, когда «Росалко» самоликвидировалась, Панкратов стал советником по безопасности Национальной алкогольной ассоциации, участвовал в подготовке документов, направляемых в правительство и Госдуму, консультировал водкозаводчиков, попавших в трудное положение из-за неудачных попыток обойти налоговое законодательство. За помощью к нему обращались и бизнесмены,
