ушей. – Да это же очевидно, что ты его не любишь! А он к чашушули7 больше чувств проявляет, чем к тебе!
– Нино! – возмутилась средняя сестра и устало поднялась с банкетки. Шаг её казался неуверенным, а щёки – чуть бледнее, чем положено, но эти наблюдения ускользнули от всеобщего внимания. – Прекрати!
– И не подумаю! Сколько можно лицемерить и делать вид, будто ничего не происходит?! Вам самим-то не надоело притворяться?
– Лицемерие? Притворство? – На этот раз Саломея рассмеялась вполне искренне и тоже встала. Младшая княжна последовала её примеру. Они встретились прямо посреди гостиной, и каждая готовилась защищать свою правоту. – Ах, чемо карго8, когда ты уже поумнеешь…
– Ну конечно же! Именно мне нужно поумнеть! – насмешливо закивала оппонентка. – Это ведь я шестой год мучаюсь от безразличия мужа и играю на публике бездушную зазнобу без каких-либо слабостей…
Тина перевела дух. Повисла оглушительная тишина.
– Как ты только можешь… жить в таком аду? Я бы скорее наложила на себя руки, чем терпела бы всё это.
Томную молчаливость душной гостиной нарушил громкий женский возглас. Нино потёрла ушибленное место на лице. Саломея приблизилась вплотную.
– Даико! – вполголоса пролепетала Тина, но её так никто и не услышал.
– Ты ещё такая наивная. Рассуждаешь так, будто не знаешь наших традиций, – с горечью продолжила замужняя сестра. – И откуда в твоей голове берётся эта глупая сентиментальность? Она испортит тебе жизнь!
– Как она когда-то испортила твою?
Их взгляды пересеклись, и девушки впервые за долгое время почувствовали давно потерянную духовную связь. Несмотря на свой упрямый, неуступчивый нрав, Нино довольно хорошо чувствовала людей, поэтому быстро поняла, что ковырнула в душе сестры старую, давно кровоточившую рану, и почувствовала за это укор совести. Как часто с ней подобное случалось? Шалико наверняка покачает головой, когда узнает об очередной её несдержанности!
Но кто знает, как далеко Нино могла бы зайти в своём искреннем желании докопаться до правды, если бы всеми любимая Тина вдруг… не лишилась чувств?
На растревоженные женские крики Пето спустился в гостиную и как раз подоспел к тому моменту, когда его жена и свояченица подхватили Тину на руки и уложили на диван. Перепрыгивая через две ступеньки, когда-то вялый и безынициативный Пето бросился на помощь с таким оживлением, что Саломея не сразу узнала в захлопотавшем вокруг них мужчине своего беспристрастного и отчуждённого супруга.
– Опять обморок? – мрачно переспросил зять, отсылая слуг за спиртным. Нино, не помня себя от тревоги, коротко кивнула, и он зацокал языком, приглаживая подбородок. – Быстрее несите сюда коньяк или вино отцовской выжимки! Поводите под носом. Живо очнётся!
В следующую минуту Пето подозвал к себе дворового
Чашушули – грузинское национальное блюдо
Чемо карго (груз.) – моя хорошая
