с шариковой ручкой.
Наставник неспешно «зарядил» болванку и… Ничего не произошло! Ещё раз. И ещё. И ещё… Надменное лицо бывалого «учителя» уже выражало нечто вроде: «А я тебя понял… Работать ты, сука, не хочешь!». И тут на моё маленькое счастье кровожадный пресс показал свою адскую личину – он совершенно отчётливо содрогнулся, чуть опустившись к ручищам дылды-наставника. Тот отшатнулся и, побледнев, сдавленным голосом просипел: «Слушай, а он и правда, товой… Несправен…».
Так я счастливо спас свои детские ручонки и, надеюсь, многие правые и левые конечности нашего сплочённого школьного коллектива, поддержав производительность и прочие трудовые успехи на высоком, социалистическом уровне! И всего-то знакомый запах в метро – а сколько забавной дурищи припомнилось за одно лишь мгновение! Ваш бывший трудяга доволен!
Адский Цой
Сегодня приснился мне совсем уж ненормальный сон про то, что Цой, оказывается, всё это горькое время был жив, и лишь ловко инсценировал свою гибель. А вот теперь решил с триумфом вернуться. На Большую Эстраду, так сказать.
Я узнал об этом из крикливых новостей, которые транслировались с огромных экранов, висевших повсюду в каком-то футуристическом городе. Расторопная Земфира тут же взяла его в своё новое турне и звёздный тандем должен был взорвать закисшую было рок-сцену. «Зёма» была, как всегда, высокомерна и посматривала на пришедший чествовать их плебс через вечные тёмные очки.
Затем, как это запросто бывает во снах, я моментально очутился на том сенсационном концерте, как раз во время выступления вернувшегося к нам Цоя. Он был в белоснежном с синим костюме позднего Элвиса, почему-то с «киркоровскими» блёстками, вычурным, совершенно не к месту плащом и ремнём с гигантской, сияющей стразами, пряжкой. Цой довольно сильно располнел и совершал при пении пафосные телодвижения, характерные для того же толстого Элвиса. Пел он тоже как-то странновато – при всём его характерном и узнаваемом на раз тембре, в голосе его появились глубокие, оперные обертона, опять же наводящие на сравнение с Королём.
Концерт закончился внезапно, как и положено в сновидениях, и я непонятным образом очутился рядом со сценой и посмотрел на уставшего и опустошённого нового Цоя, а он с тоской взглянул в ответ в мои глаза… Это был взрослый, подпухший восточный человек, похожий на киношных партийных деляг из Средней Азии. Он совершенно не понимал, что ему делать дальше и стоял в полной растерянности посреди пустой сцены и погасшего немого зала и поглядывал в сторону кулис – может оттуда дадут отмашку и пригласят в лимузин?
Я постеснялся и дальше так бесцеремонно разглядывать вновь вспыхнувшую «суперстар» и побрёл искать выход, плутая минут двадцать по подозрительным гримёркам, маленьким грязным комнатушкам жуткого назначения и тоскливым, словно больничным, пролётам и коридорам. Выбравшись из жуткого концертного зала, я потерянно уселся на низкой
