проповеди и параллельно по́ходя спасать свою бессмертную, но заблудшую душу. Колю с сотоварищами коварные сектанты пустили переночевать и даже обещали накормить, но снова под письменное обязательство выйти завтра в шесть утра к молитве. Есть хотелось жутко, поэтому подъём был лёгким, а молитва бодрящей.
Я, конечно же, не смогу передать Колюниной уникальной манеры говорить, слишком это затейливо и неуловимо, как акцент питерца, но его фирменное «тижало» вместо «тяжело» осталось со мною навеки. Но чтобы хоть как-то намекнуть на его способ изъяснения, приведу (с его любезного согласия, разумеется) маленькую записочку из презираемого всеми «вконтакте», которую он мне как-то трогательно засылал:
«на следующий день после концерта был на дне рождения
это была какая-то вакханалия
там чуваки напились… сыпались чудовищные откровения… после которых с утра
просыпаться не хочется
подозрения в изменах
демонстрации физического превосходства
членовредительство
была огромная нога кабана, которого откармливали желудями
и липкий пол – ад
и вот ролик на стенку оценишь, быть может при встрече…»
Грамматика и синтаксис «классика» были мною бережно сохранены, как вы успели заметить. А теперь, ну-ка прочтите это с пулемётной скоростью, нахлёстывая конец предложения на начало, и всё равно это будет разве что жалких процентов десять тощего гаера Колюньки. Говорят, что он сейчас поправился и успокоился, но я почему-то в это не верю.
Рука бабушки, когда плохо
Моя бабушка… Любимая, милая бабушка моя Александра Николаевна была в высшей степени интересной женщиной во всех отношениях. Статная, высокая, гордая… Чудесная моя бабушка… Одна из самых необычных и своеобразных личностей, с которыми довелось мне пересечься в моей богатой на чудаков жизни.
До сих пор помню её большую и морщинистую руку у себя на лбу, когда меня выворачивало наизнанку после очередной дурной студенческой попойки. Бутылка водки в лицо и пачка сигарет для меня некурящего – и вот я печальным Боном Скоттом зависаю над унитазом, а бабушка в который раз держит мне рыжую башку, чтобы спасти длинные волосы. Ну все вы, думаю, были хоть раз знакомы с технологией этого деликатного процесса. И вот она, родная, спасает меня от позора и укоризненно приговаривает: «Всё расскажу, я всё родителям расскажу…». И в жизни ни разу меня не сдавала…
Она была нереально легка на подъём и, будучи уже к 80-ти, могла запросто подорваться и внезапно рвануть поездом на родину в далёкие Медян́ы к оставшимся от уродской войны братьям и сёстрам. Для сравнения, я сам-то только годам к тридцати перестал панически бояться даже пригородных «детсадовских» поездок и почти переборол врождённую сладкую свою лень и патологическое домоседство.
